Б. Тимофеев. Правильно ли мы говорим?

«Надеть и одеть»...

Вот неточность, имеющая такое огромное распространение, что о ней следует поговорить особо и поподробнее...

Конечно, каждому, говорящему по-русски, должно быть ясно, что «надевают» на себя (пальто, костюм, платье, шапку, обувь), а «одевают» кого-то (ребёнка, больного), а потому говорить, например, «я одел пальто», «одень шапку!» и т.д. – явная речевая ошибка.

Мы только что установили, что «одевать» надо «кого-то»... Но ведь этим «кем-то» могу быть я сам! Вот почему я и говорю: «я оделся», то есть «я одел сам себя...»

А что мы делаем чаще: «надеваем» или «одеваем»? Конечно, несравненно и несоизмеримо чаще «надеваем» что-либо на себя, чем «одеваем» кого-либо. Но почему тогда существуют слова «одежда», одеяние», «облачение», «одеяло», «обувь»? А не «надежда», «надеяние», «наблачение», «надеяло», «набувь»? (С приставкой «на» из одежды вспоминается вообще только одна «накидка»!)

Нет ли тонкой смысловой разницы между «накладыванием сверху» («надел шапку»), с одной стороны, и между «запахиванием» и «обертыванием», с другой? (Опять «обертывание», а не «набертывание»!)

Напрашивается вывод: сказать «я одел костюм» – сейчас, в середине XX века, – нельзя. Надо обязательно сказать: «я надел костюм». Но нет никакой уверенности, что эта разница между словами «надеть» и «одеть» будет существовать и через сто лет!

* * *

«На пару дней»...

Про эту злосчастную пару (для непарных предметов) уже много писалось, но она упорно продолжает существовать, засоряя нашу речь. Между тем ясно, что может быть «пара сапог», «пара перчаток», наконец «пара лошадей», но «пары дней» быть не может: могут существовать или «два дня» или «несколько дней».

«Пара лет – не по-русски». Это замечание сделал В. И. Ленин на рукописи одного автора.

Когда у Достоевского мы читаем: «У него была пара хороших дуэльных пистолетов», мы понимаем, насколько слово здесь стоит на месте: дуэльные пистолеты изготовлялись в количестве двух штук и продавались парами в одном футляре.

У Апухтина в его известном стихотворении «Пара гнедых» тоже невозможно сказать «несколько гнедых». Но как часто мы слышим «пара дней», «пара раз», «пара друзей»... (И даже совершенно непонятно почему – «пара часов»!)

Происхождение этой неправильности речи в отличие от многих других установить легко: по-немецки «ein Paar» (эйн паар), имя существительное, которое по-немецки пишется с большой буквы, означает два парных предмета, а «ein paar», наречие, – несколько предметов. Это объясняет, но отнюдь не извиняет указанную неряшливость в нашей разговорной речи...

* * *

«Качественная работа»...

Что это означает?

Ровно ничего. Ведь качество может быть и отличным, и хорошим, и посредственным, и плохим, и очень плохим... Однако за последнее время слово «качественный» сделалось синонимом понятия «хороший».

Напомним, что для этого в русском языке есть слово «доброкачественный»...

А в медицине рядом со словом «доброкачественный» есть ещё и «злокачественный». Представьте себе, как было бы нелепо, если бы врач, после исследований, сказал больному: «опухоль у вас качественная!»

* * *

«Сколько время?»

Этот вопрос – вместо правильного «который час?» – можно услыхать довольно часто. Он вдвойне неверен: во-первых, родительный падеж от слова «время» – «времени», а во-вторых, вопрос «сколько времени?» требует продолжения, например, «сколько времени я вас жду?» или «сколько времени потребуется для такой работы?».

«Сколько время?» – вопиющая небрежность нашей разговорной речи...

* * *

«Я поднимаю тост...»

Не вдаваясь в этимологию этого английского слова, установим, что «тост» в нашем понимании – это застольная речь или здравица (короткое приветственное провозглашение) в честь кого-либо. В конце тоста обычно поднимают бокал с вином и пьют за здоровье того лица, о котором шла речь.

Ещё хуже, что иногда говорят: «Я пью тост»... Так, например, в фильме «Глинка» по воле сценариста и режиссёра «пьют тост» за Глинку!

Между тем тост нельзя ни «поднять», как бокал, ни «пить», как вино: его можно «провозгласить» («сказать», «предложить», «произнести»...)

Заметим, кстати, что тост провозгласить можно только за живого человека, ибо пить за здоровье покойника лишено всякого смысла. Именно поэтому при сохранившемся до сих пор древнем обычае «поминок» никаких тостов, конечно, не провозглашают и не чокаются...

* * *

«Солянка»...

Что это такое?

1. Старинное название улицы в Москве

2. Растение, произрастающее на солончаках.

И всё. Блюда такого нет.

А если вам в ресторане или в столовой предложат «солянку» (мясную или рыбную), то знайте, что это исковерканное слово «селянка» от слова «село», то есть «сельское кушанье»).

Сошлюсь на литературу.

Вспомним фельетон Салтыкова-Щедрина «Газетчик», где говорится: «Приедешь в Московский трактир: – Гаврило! Селянки! – Ах, что это за селянка была!..»

Одного литературного примера мало? Найдём и другой. Откроем воспоминания В. А. Гиляровского «На жизненной дороге»: «Знаю, ради красивого словца и себя облаешь... Идём селянку хлебать!..»

Мне кажется, что пора уже «солянке» снова стать «селянкой!..»

* * *

«Замечание в его адрес!..»

Правильно ли это? Можно «бросать камушки в его огород», но замечания делают «по его адресу»...

* * *

«Приветик!..»

Это нелепо-уменьшительное слово вместо «привет» открывает собой целый ряд уменьшительно-ласкательных слов, которыми, безо всякого к тому основания, пестрит речь многих из нас. Особенно это касается почему-то продовольствия.

«Салатик», «картошечка», «селёдочка», «сметанка», «морковка», «репка», «молочко», «рыбка», «колбаска», «котлетка», «компотик»...

Целый «наборчик» для «обедика»!

Я знал одного врача (не детского!), говорившего «сердечко», «спинка», «под лопаточкой», «горлышко», – и даже одного учителя, у которого в речи были исключительно «треугольничек», «тетрадочка», «страничка», «кустарничек», «пишется в скобочках», «оставьте место для заголовочка»...

К сожалению, они не одиноки...

Недавно я услыхал, как одна особа спросила, подойдя к газетному киоску, торгующему и открытками: «Видики Ленинграда есть?»

Как видно, многие считают ласкательно-уменьшительную форму более вежливой, не понимая, что она допустима в русском языке только в двух случаях: если говорящий хочет подчеркнуть малый размер предмета, например, «стаканчик» – о маленьком стакане в отличие от стакана обычного размера, – или хочет выразить своё ласковое отношение к предмету, например: «Какой прелестный цветочек!», «Что, ручку ушибла?»

Конечно, в живой речи можно сказать и «ещё тарелочку!» и «ещё чашечку!», но злоупотреблять этой формой в разговоре во всяком случае не следует...

Из книги Бориса Тимофеева «Правильно ли мы говорим? Записки писателя», 2-е издание, Лениздат, 1963 г.