ФЛЕГМАТИК

Житейская история из нашей жизни 

В одном районов Владивостока проживали два студента одного возраста. Один жил у другого бесплатно, но при этом ещё и права качал. Первого из них звали Борисом — типичный холерик, прямолинейный и огненный, энергичный, но энергию не направлял в рациональное русло. Второй флегматик ещё тот, для которого вся суета в жизни — дело мирское и недостойное. Вот про этих двух, в основном и пойдёт речь.

В начале ноября к ним поселился Слава — их сокурсник. О нём можно написать целую книгу, но мы этого делать не будем. Слава был травокуром, пьяницей и полностью аморальным человеком, хотя и был более похож на обезьяну. «Трава не наркотик, курица не птица, женщина — второй лучший друг человека после собаки», любил поговаривать Слава. И настолько его образ жизни был нестандартным, что его выгнал из дома родной отец. А так как деваться ему было некуда, то решили эти двое поселить его на время у себя. Стоит ли говорить, что через некоторое время они страшно захотели его выгнать?

Так вот, Слава был очень любвеобильным человеком, он не мог быть хоть какое-то время одинок, и он решил «срастить» (это разговорный эквивалент слова «познакомиться») себе кого-нибудь. По воле судьбы представился случай — когда Слава стоял с Борисом на остановке, он увидел одну знакомую, её звали Леной, та жила в районе продбазы. Слава был знаком с подругой Лены уже давно, и с её парнем, Глебом, тоже.

Слава стал расспрашивать Елену — есть ли у неё парень? Оказалось, что у Лены никого не было, и Слава поспешил занять свободное место, даже поспорил с Глебом насчёт того, что затащит Лену в постель.

Да, Слава был очень самоуверенным, не в меру просто. Он говорил Борису про Лену и её подругу: «Да они обе меня хотят». Хотя на самом деле он никому и в помине не был нужен.

Слава позвонил Лене, стал её забалтывать («Залечивать», как выражались Борис с флегматиком), а рядом стоял флегматик и слушал разговор. Беседа постепенно зашла о бывшем парне Лены, которому было тридцать лет. Слава и стал разглагольствовать:

— Он от тебя сбежал либо оттого, что он для тебя был слишком взрослым, либо ты для него слишком умная, второе — вряд ли.

Флегматик в этом месте чуть не упал от смеха, а Слава, которому по телефону стали насчёт этого выговаривать, не мешкая, пригласил Лену в кино, на фильм «Бассейн». Вечером он и она пошли в кинотеатр «Иллюзион» (как вы догадываетесь, тот факт, что Слава Елене не совсем понравился по телефонному разговору как личность, не означает, что от халявы нужно отказываться), в камерный зал, который у Славы вызывал памятные ассоциации ещё с того момента, как он с приятелем смотрел в нём, обкурившись травой, фильм «Дети шпионов 3». Фильм был довольно пошлый (это про «Бассейн»), там были и неприличные сцены, и та же трава, но Слава всё равно конец фильма не понял.

— Что к чему там было? — рассказывал Слава, — Никто ничего не понял. А Ленка говорит, что фильм был про писательницу в молодости. Я бы в жизнь не догадался.

Надо сказать, что Елена также не поняла суть фильма, но не об этом речь.

Дабы усилить впечатление, Слава пригласил Лену «на палку чая», как он выражался. Она и согласилась, и знаете почему? А вот не скажу. Скажу лишь в конце книги, чтобы было интересней читать.

Так вот, привёл Слава к нашим студентам в дом гостью. Борис сразу к ним на кухню общаться подсел, а флегматик, который на девушек вообще внимания не обращал, так и продолжал работать за компьютером, не удостоив никого вниманием.

Видите ли, его папаша в молодости был ещё тем подонком, он бросил мать флегматика когда нашему герою был всего лишь год, и шлялся где попало года два, пока не вернулся назад. Флегматику очень не хотелось стать таким, как был его отец, поэтому он и старался держаться от девушек подальше. Это было его «официальное объяснение», которое он всем своим приятелям рассказывал, если те его спрашивали, чего это он один всё время. На самом деле, флегматик просто не знал, что с девушками нужно делать, потому что они ему были всегда до фонаря, поэтому особо к женской компании его не тянуло, как и к любой другой компании.

Но это было небольшое лирическое отступление, а теперь продолжим. Сидит, значит, флегматик за компом, и ему захотелось песни попеть, а так как он надел наушники и не слышал своего голоса, то на кухне, где тусовалась наша троица (Слава, Лена и Борис) вскоре раздался смех.

Они пили чай под купленный Славой пошлый рулет, общались и насмехались над слабыми вокальными способностями флегматика. К слову, Слава был ужасным скрягой, он считал, что «жить надо так, чтобы в детстве тебя обеспечивали родители, а в старости дети», поэтому он даже Борису с флегматиком сказал: «Вот я потрачу на Лену рублей четыреста, а потом буду зажигать с ней бесплатно».

Ещё на кухне, Борис и Лена стали подкалывать Славу, и я даже не скажу вам почему, потому как не трудно догадаться, а потом, решили пойти в большую комнату, где сидел флегматик и пел песню «Лед Зеппелин» «Лестница в небо» (так как был фанатом этой группы). Он окинул мутным взглядом входивших, оценил внешность Лены и опять уткнулся в монитор, бормоча что-то себе под нос. Запустил компьютерную игру «СтарКрафт» и стал играть.

Те трое сели напротив компьютера Бориса и стали слушать музыку, играть в сапёр (в этой игре Лена проявила недюжинные способности), и что-то делать ещё. Они слушали такие известные тогда песни, как «Бананы лопала бомба», «Сам носки свои стираю, О тебе одной мечтаю, Больше матом не ругаюсь и в носу не ковыряюсь», а также «Вельвет».

Флегматик же в это время отрывался под что-то концертное, так как попсу на дух не переносил. Он вообще почти ничего никому не говорил, и это было очень даже правильно. Чем меньше говоришь, тем меньше проблем.

А вот Слава стал нервничать, потому что Лена больше общалась с Борисом, ну и поделом ему. И от переизбытка волнения, он попросил включить флегматика запись одного ночного дебоша, где Слава и друг флегматика Женька, вопили в час ночи такие гадости, что ни в сказке сказать, ни пером описать, сопровождая вульгарные слова страшными выкриками в стиле горилл, орангутангов и прочих приматов (причём всё это они делали на трезвую голову). Лене хватило секунд десять записи, чтобы понять, какой на самом деле Слава моральный урод, поэтому она попросила выключить запись.

Что она думала после того, как посетила трёх весёлых пацанов? Не знаю, так как для меня женское мышление — это генератор случайных чисел, поэтому даже предполагать не буду.

А пока остановимся на том, как Слава пошёл её провожать. Флегматик, кстати, увязался вместе с ними, и слышал на том отрезке, где шли вместе, как Слава пытался наставить девушку на путь истинной жизни, а говоря проще, он учил её как надо жить. Сам флегматик пошёл в лес, отдохнуть от всего окружающего. Посмотрел с холма на соседний дом, воздухом полной грудью подышал, немного помурлыкал себе под нос «Тэнджерин» и отправился назад.

Через некоторое время, когда все трое опять были дома, то стали делиться впечатлениями. Надо сказать, на всех троих Лена произвела отличное впечатление, и настроение у нашей троицы явно поднялось. По словам Славы: «Вот что значит женское влияние».

Борису она очень понравилась, флегматику тем более. И вот Слава стал докладывать, о чём они говорили, пока он её провожал. Ничего интересного он не сказал, кроме следующего:

— Я её спросил: «Лена, кто тебе больше понравился?», а она ответила: «Конечно ты, Слава! С тобой так клёво».

И ещё по словам Славы оказалось, что во флегматике ей кое-что понравилось, но всё равно она посчитала его шизофреником.

Что я могу сказать? Наврал Слава остальным двоим с три короба. Оказывается, Лена ему сказала прямо: «Слава, я с тобой встречаться не буду». А флегматик просто показался ей странным.

Вы хотели проблем? Получите!

А эти двое потом удивлялись: почему это Слава так быстро забыл про Лену? и нашёл себе Ларису, которая без проблем давала ему то, чего тому хотелось. Помнится, он им рассказывал про неё, мол, красивая такая, в клубе повстречал. И привёл её так же, как и Лену. Боже мой, такого кошмарища они ещё не видели! Хотя не столько кошмарища, сколько пошлости и развязности. Была Лариса столь же аморальна, сколько и сам Слава. Двое наших героев в разговоре между собой говорили так:

— Что за отстойная тёлка, не то, что Лена.

— Да, Лена клёвая девушка, — заметьте, её назвали «девушкой», а не «тёлкой», как всех остальных, вроде Ларисы. Это кое-что, да значило.

Вскоре Слава съехал, к большому облегчению оставшихся (хотя его уход сопровождался тем, что у флегматика сломался его жёсткий диск — важная деталь в компьютере, а у Бориса сгорел конденсатор на материнской плате компьютера).

И нет, чтоб зажить заново и радоваться жизни, так стали они ругаться и раздражаться друг на друга без причины. Хотя, конечно, и не так сильно как могло бы быть. Но не в этом суть. Суть в том, что флегматик решил немного поэкспериментировать над судьбой, и через месяц-полтора напомнил Борису о том, что есть на свете очень хорошая (как они тогда оба считали) девушка Лена, которой может быть скучно. А раз так, то давай, Боря, звони ей. Нет, мне самому интересно, а чего это он сам не позвонил? Ему-то явно она понравилась больше. Не стал просто, решил не усложнять непосредственно себе жизнь. Ну вот и допрыгался, но об этом позже.

Промывал флегматик мозги Боре искусно. Говорил даже что-то вроде: «Да я вас ещё поженю», — у него все фишки (то есть интересные мысли и истории) заканчивались почему-то свадьбой, а не чем-то более интересным. Боря вначале отнекивался, говорил: «Да я уже и забыл, как она выглядит», но потом поддался на уговоры. Флегматик специально раздобыл телефон Лены, можно даже сказать, выкрал из тетрадки у Славы («На всякий случай» — думал он). Пару раз Борис общался с бабушкой Лены, и уже хотел забросить эту идею на полку, но флегматик не отставал.

И вот свершилось! В один прекрасный день (кажется, тогда был вторник, как раз после дня рождения флегматика) Борис дозвонился до Лены. И вот их разговор (мои комментарии будут даны /* между такими значками */).

— Да.

— Алло, позовите Лену.

— Это я.

— Лена, привет. Это... Боря.

— Кто???

— Борис, помнишь, ты со Славой приходила?

— А, да помню.

— Ну так вот это я решил позвонить.

— Что это вдруг?

— Что?

— Что это вдруг?

— Да я уже звонил тебе несколько раз, просто тебя часто что-то дома нету.

— М-м-м, понятно.

— Занятая, наверно, да?

— Ну да, я учусь.

— А что, сессия, да у вас?

— Нет, у нас уже второй семестр начался.

— Что?

— Я уже сессию сдала, я уже отдохнула и начала уже заново учиться.

— В смысле? У вас что, уже опять семестр? /*Боря просто начал нервничать, от чего у него смекалка исчезла* /

— Да, второй семестр уже.

— А что так рано?

— Ну вот так вот.

— Ну нифига себе. У нас вот экзамен сейчас идёт, гмы, завтра будет консультация... экзамен последний остался.

— А какой?

— Эээ, ТП.

— Что?

— Ну, Теория Полупроводников.

— Боже мой, мне это ничего не говорит.... Как интересно, что ты вдруг решил мне позвонить, точно также решил вначале позвонить Слава.

— Когда?

— Ну когда он позвонил мне первый раз.

— А-а-а.

— Точно так же вот. А откуда ты узнал мой телефон? От Славы?

— Да там это, короче, Слава, даже это, в смысле, не знает. Это флегматик телефон там, в смысле что-то...

— А у него он откуда?

— Ну, в смысле там это, в курсе, сохраняется. В этой... /* Это Боря придумал, флегматик никак не мог бы среди всего огромного количества телефонов, сохраняемых в его телефонной записной книжке найти нужный. */

— А-а-а. Понятно.

— Фигня, короче. Он, ну когда набирал Слава, ну, твой телефон, он, короче узнал его... Так вот.

— Мне, в общем то, всё равно, кто дал его, этот телефон.

— Ну понятно.

— Ты меня удивил.

— Да ладно тебе. Что удивляться-то?

— Ладно, не буду.

— Тут это, тут флегматик тебе, это, привет передаёт. Помнишь его? /*Флегматик не мог не поучаствовать в разговоре*/

— Помню, ему тоже привет.

[голос за кадром: «Флегматик, тебе тоже привет»]

— Он тронут, кстати, гы.

— А уж я-то как.

— А-а-а. /*это было произнесено так протяжно, с переливом*/

— Ой, ну что расскажешь интересного?

— А не знаю даже что тебе рассказать. А ты в смысле, ты что так, всегда так поздно приходишь домой? /* Это Боря сменил тему, дабы не рассказывать ничего интересного*/

— Да нет, просто сегодня задержалась на учёбе.

— А я тебе звонил часто, никто не отвечал.

— У нас тогда телефон на четыре дня отключили.

— А вот, ну да короче. Вот я, наверное, в то время и звонил, короче.

— Наверное.

Потом, видимо оттого, что всё-таки Лена по натуре своей, как им казалось, ботаничка, от неё последовал вопрос:

— Ой, где бы... Как ты думаешь, где можно найти курсовую на такую узкую тему?

Борис, как всегда не расслышал: «Какую тему?»

— Узкую. Там один из разделов гражданского права.

— А-а, не знаю даже. Это про право, да? /* Опять смекалка отказала.*/

— Да.

— Можно у флегматика спросить, он может, найдёт.

— Точно? 

— Да.

— В случае чего обращусь, у меня-то телефон должен быть.

— У тебя? /* Как он достал своими переспросами, как с ним вообще можно по телефону общаться?*/

— Да.

— Ну запиши: сто двадцать — четыреста сорок.

— У меня есть он, я записывала.

— Ну вот, обращайся, если чего надо там по Интернету, он тебе всё сделает.

— Ммм, замечательно.

— Я его попрошу, там подзатыльник дам, он всё сделает.

— Без подзатыльника не работает?

— Да, он вообще, ну, начинает что-то выступать, я приду, блин, уставший такой, он ко мне лезет, что-то... Что-то требует от меня, постоянно достаёт. В курсе, сижу такой, вот, он начинает подкалывать, что-то угорать надо мной там, всё время короче. Я тоже начинаю чего-то ему отвечать, а он не обращает внимания, дальше продолжает. Сейчас сидит тут, в наушниках музыку слушает.

— Мои наушники навернулись.

— А-а-а.

— Поэтому приходится тише музыку слушать.

— У меня, помнишь же, музыки сколько было?

— Да.

— А я отформатировал всё.

— И ничего не осталось?

— Ну чуть-чуть там совсем вообще. Капля осталась и всё.

— Ужас какой.

— Ну. Да... Да. Та...

— Что? 

— Бм...

— Да, что?

— Что?

— Что ты говоришь?

— Да там он сидит что-то бубнит. Не слышу.

— Песни не поёт?

— Не, он что-то тут ко мне обращается. Что-то пытается тут сказать, что-то тут говорит, «скажи там...». Подожди, сейчас у него спрошу.

[голос за кадром:

— Что?

— «Скажи ей насчёт „Сапёра“, что ты её рекорд побил».

— А-а-а.]

— Что-то это, короче, ну, насчёт «Сапёра» давай там, ну, говорит... Помнишь, ты там сказала, что у тебя рекорд был в 8 секунд?

— Ну.

— Я короче, побил его — 7 секунд.

— Ой, молодец.

— Гы. Да это просто так. Что так... Ну.

— Молодец. Просто у меня сейчас компьютер накрылся медным тазом, поэтому я в «Сапёра» не играю.

— Ясно. А как сессию сдала, нормально?

— Ну как, на отлично.

— Всё на отлично, да?

— Да. /* «Кто бы сомневался» — подумал по этому поводу флегматик*/

— Молодец. А я, это... У нас три экзамена, — пятёрка, четвёрка.

— Молодец, последний должен на пять сдать.

— Почему?

— Потому что я так сказала.

— А-а-а. Ну... Хорошо, постараюсь. /*История показала, что он сначала сдал на три, о чём незамедлительно рассказал ей потом, но потом пересдал на 5, так что она оказалась права*/

— Старайся. 

— Мм.

— Ой, блин.

— А ты сейчас чем занимаешься? Учишься?

— Я? Кроссворд разгадываю.

— Кого?

— Кроссворд разгадываю.

— Эээ, а ничего, что я позвонил поздно так?

— Да ничего. Полдвенадцатого позвонил бы если, уже бы начали орать.

— Аааа.

— Ты знаешь, я пришла домой, а мне дают отчёт, кто мне звонил. Говорят, мальчик какой-то звонил.

— А-а-а, ничего себе, гы-гы.

— Я сижу, и не могу понять: кто мне мог звонить?

— Какой мальчик, да?

— Да, какой мальчик?

— Ничего себе.

— Ещё было так странно: «мальчик робкий».

— Робкий, да? Ничего себе. Неужели я похож на робкого мальчика?

— Да по-моему не очень. Насколько я помню, ты не особо робким мальчиком был.

— Ну да. 

— Ой.

— Что, уже, наверное, спать хочешь? 

— Нет.

— Алло?!!! 

— Да.

— А.

— Ты меня не слышишь?

— Да тут это, музыка, сейчас я, разберусь.

[голос за кадром: «Ну сделай тише ты, достал уже! Выключи вообще».

Дальше вырезано цензурой]

— Алло. 

— Да.

— Ну как там у тебя вообще дела?

— Да дела у меня идут хорошо, а у тебя просьбы в таких выражениях...

— Какая просьба?

— Ну ты говоришь: «Я его сейчас попрошу».

— Ну всё, он сделал тише.

— Ты сказал: «Сделай тише, ...», ну всё такое.

— Что?

— Ладно, не важно.

— Да просто он в наушниках тут сидит, я ему пытаюсь тут что-то вдолбать. Он сидит в наушниках, слушает в наушниках, ещё включил этот... Колонки включил, слушает.

— Интересно, получается музыка и там, и там.

— Да, у него там, какая то, ну... Карта звуковая там какая то, пятиканальная, короче, всё пытается со всех сторон обставить себя колонками и наушниками. [пауза] Поклонник, короче, всяких систем. Хочет себе купить какую-то самую навороченную. Какую-то там, десять колонок, там, со всех сторон чтобы... всюду музыка была.

— Да это для того, чтобы оглохнуть.

— Да, и ещё мечта у него этот, проектор, короче, в курсе? Ну, цифровой проектор.

— Мм.

— На стене фильмы смотреть.

— Губа не дура.

— Ага... /*Насочинял Боря с три короба — не надо было флегматику ни проектора, ни десяти колонок (да таких систем-то компьютерных звуковых десятиколоночных и не бывает), просто он часто музыку слушал громко*/ Тут Слава вчера приходил в гости.

— А он как попал к вам?

— Да он где-то рядом живёт тут, на Русской.

— Переехал, да?

— Ага. Приходил когда у флегматика день рожденья был.

— С прошедшим его. Так, значит, Слава переехал, говоришь... Понятненько.

— Да.

— Теперь вас там сколько, двое в одной комнате?

— Даа, но что-то скучно стало без Славки. Вчера пришёл он, а я такой радостный: «О, Славка!», гмы. Не знаю, даже не ожидал его увидеть. В смысле, обрадовался. На самом деле, когда он с нами жил, так противно было, такой мерзкий был. Ну, постоянно всякую чушь нёс. Вёл себя короче, так. Не очень приятно, короче, было с ним жить.

— Правда? Ты уж так о нём отзываешься...

— Ну да, что там...

— Антирекламируешь его.

— Конечно. Слава, короче, такой хороший, весёлый. Мальчик, гы.

— Мальчик. Маленький. Знаешь, мне нравится, как бабушка называет: «Мальчик». И тебя назвала мальчиком.

— Кто меня назвал мальчиком?

— Моя бабушка.

— А. Бабушка.

— «Милый мальчик».

— Ничего себе, как это я... «Милый мальчик».

— Вот так вот.

— Неужели я милый мальчик? Расскажу, не поверят. /*Флегматик бы точно не поверил*/

— А какой ты?

— Не знаю. Всякий, я иногда бываю такой жестокий, такой злой. Такой... я не знаю вообще.

— Жестокий, это как?

— Ну поведение у меня такое. Флегматик постоянно говорит, что у меня выражение лица такое злое, как будто убить кого-то хочу.

— Хм-м, у нас у всех такое бывает.

— Говорит у меня вообще там, суперзверское короче, вообще.

— Ты кто по знаку зодиака?

— Я? 

— Да.

[пауза] 

— Я овен.

— Тут такая заминка была, ты что, свой знак Зодиака вспоминал?

— Нет, тут ко мне флегматик обращался, и я ему... Немножко дал, чтобы помолчал. Алло?!!

— Да, да, да. Здесь я.

— Ну вот, овен я. У меня день рождения 7-го апреля.

— Седьмого апреля?

— Да.

— Хорошо, что хоть не первого.

— Почему? 1-го весело.

— Зато не верят. [пауза] Что-то у тебя голос какой-то странный стал.

— Что?

— Голос у тебя какой-то странный.

— Какой странный? В каком смысле? 

— [смеясь] Ну очень странный, такого я не слышала.

— А, ну может быть. Бывает такое.

— Такое ощущение, что ты через раз говоришь.

— Ааа. Просто, это, ну, волнуюсь, может быть.

— Что ты волнуешься?

— Ну не знаю. Просто волнуюсь. Да ладно, забудь.

— [смех] Что забыть?

— Ну всё, всё, что я сейчас сказал.

— Это называется «моя твоя не понимает».

— Да. Голос у меня не странный, у меня всё нормально /*Взыграла мужская гордость Бориса*/

— Ой, да ладно тебе.

— Как ты Новый Год отметила? /*Уже конец января, а он про Новый Год спрашивает...*/

— Я? Хорошо.

— Дома, да? Ну, я тоже нормально посидел. С родителями, в кругу семьи.

— Ты так тяжело дышишь, как будто тебя бегать заставляют по кругу.

— Не, не заставляют.

— А ты сам бегаешь.

— Что?

— Ты сам бегаешь, тебя не заставляют.

— Да. Я на тренировку ходил, просто устал.

— А. Это с той тренировки, с которой ты с фингалом возвращался?

— Я возвращался с фингалом?

— Или Слава с фингалом возвращался...

— А, да, это как раз Слава с фингалом возвращался. Да, ему там хорошо врезали.

— А что это у вас такие тренировки зверские?

— Нет, это просто Слава решил себя там показать.

— А я решила записаться на спортивные бальные танцы.

— Это где?

— А там, в городе. А у тебя где?

— В доме культуры. Ну ладно, Лен, давай уже, а то ты там уже спать, наверное, хочешь.

— Да нет.

— Хочешь, я тебе позвоню попозже?

— Позже, это когда? /*Испугалась, ведь на тот момент уже было почти полдвенадцатого*/

— Завтра.

— Сегодня позже уже не надо, а завтра позвони, если я дома буду.

— Ты это, ну, во сколько приходишь там?

— В семь часов, могу позже.

— А почему так поздно?

— Я учусь со второй смены.

— А, понятно.

— Так что, можешь позвонить завтра.

— Хорошо. Ладно, давай, пока. [Короткие гудки]

Вот как всё интересно начиналось: два незнакомых человека решили познакомиться поближе. И хоть вторая смена Елены не совсем устраивала Бориса, но всё равно, знакомство можно было считать начатым. И на него Борис возлагал кое-какие надежды. Впереди было будущее.

Поговорили? Что дальше?

«Из искры разгорается пламя»

Народная мудрость

Борис сделал это — он поговорил с Леной. И, как говорят химики, реакция пошла. Немного, конечно, он её покритиковал насчёт того, что трудновато с ней по телефону общаться (но я думаю, читатель, прочитав их разговор, может сам сделать вывод насчёт трудности общения и придирчивости к словам), но в целом его это дело обрадовало.

Флегматик почему-то тоже был рад тому, что кое-что завязалось, и надеялся-таки побывать на их свадьбе (святая наивность!).

Но, как говорится, что же было дальше? Дальше всё оказалось до невозможности банальным — Борис решил пригласить Лену в кинотеатр. На фильм «Властелин Колец 3», его как раз стали недавно показывать. И он договорился с ней через пять дней после первого звонка пойти на сеанс. И самое смешное заключалось в том, что с ними решил пойти и флегматик. С чего бы это? Официально он говорил, что не хочет, чтобы Борис ему рассказывал фильм, а вот на самом деле его тянуло просто увидеть Елену.

Сеанс в «Иллюзионе» был в 17–30, и флегматик ждал, пока придёт Борис, они по пути встретят Лену и дружной толпой пойдут в кино. Сидел он дома и играл в «Контр-Страйк». Игра, конечно, очень интересная, но уже время-то приближалось к началу сеанса...

«Нездоровая тема» — подумал флегматик, — «С чего это Борис опаздывает?»

Однако, через некоторое время Боря появился, но вот был он не один. С ним вместе пришла девушка; да, именно та самая. Билетов на сеанс не оказалось, а ведь делать-то что-то надо было, и решил Борис пригласить её к себе.

Нет, не работает иногда у пацанов фантазия. Нет чтоб сводить её в театр, на море, в парк, в лес, на лавочке посидеть, птичек послушать или в баре коктейль попить, на колбасной дискотеке под попсу до головокружения оторваться... Но ведь Борис танцевать не умел, на скамейке зимой холодно, на море и в парке, и в лесу — тем более холодно. Бар — дорого, театр — а там чего ловить? Нет, он даже не подумал об этих вариантах и прямиком повёл Лену к себе домой, а там сидел флегматик и мочил уже двухсотого по счёту бота (кстати, ботам он придумал очень смешные имена, вроде «POD_Zasranec», чуть-чуть взломав программу POD-Bot. Для тех, кто не знаком с терминологией компьютерщиков объясняю — «бот» — это компьютерный человечек, которого игрок должен убить, или замочить, как говорят игроки).

Наконец, пришли они, значит. Флегматик, поняв, что развлечение в кинотеатре отменяется, решил повеселиться дома. Нет, чтобы погулять в лесу часа так четыре, но ведь холодно, да и неискушен он был в делах амурных и до него сей элементарный факт просто не дошел, а скорее, он просто не думал о других.

Борис совсем запыхался, сказал, что где он только в тот день не был, и суетился ужасно. И побежал за пивом, поручив флегматику развлекать девушку. Тот вообще-то и понятия не имел, как это делается, поэтому мысленно послал Бориса за пивом, только не в магазин, а куда подальше, и стал играть в «СтарКрафт».

Девушка Лена была одета довольно просто, но эффектно. Никакого грима, длинные волосы распущены, — прелестная картина. У неё были красивые глаза (правда, в тот день флегматик так и не понял какого цвета), рост у неё был 1.75 и грудь вроде как тоже обозначилась, ну и, пожалуй, хватит описаний. Да, кстати, пару слов о росте: флегматик, как он говорил тогда Борису, обожал длинных девушек, так как сам он был далеко не маленьким.

«Терпеть не могу смотреть сверху вниз на остальных» — часто говорил он, — «Если у меня будет девушка (а сам он под этим словом подразумевал другое — жена), то я хочу, чтобы её глаза находились с моими на одном уровне». Да, высокие девушки попадались ему на глаза не часто, почти никогда. А так как низких девушек он совсем не принимал в расчёт, то Борис ему говорил: «Да ты так себе девушку никогда не найдёшь. А даже если вдруг найдёшь одну из тысячи длинную, то где вероятность, что ты сам ей понравишься?» Поэтому ему Лена показалась маленькой (когда её впервые привёл Слава, флегматик не обратил внимания на рост).

Прибежал Борис с пивом и сухариками (тоже банально до нельзя, но куда же без пива? А вот флегматик как раз пиво не любил, предпочитая что-нибудь безалкогольное, в крайнем случае, шампанское). И стали они общаться, но общение получилось... я даже не смогу подобрать такого слова, чтобы его описать.

Представьте себе слишком развитую для своего возраста девушку (кстати, эти двое тогда считали, что ей восемнадцать. Самим же им было по двадцать; вернее, на тот момент, только одному из них), умудрённую нехилым опытом общения с представителями мужского пола, причём со всеми соответствующими для некоторых девушек приёмами ведения разговора — это раз.

Потом вообразите такого дворового пацана Бориса, воспитанного на улице, с твёрдым и бурым казацким характером, распаренного любителя мотоциклов, совсем неискушённого в чём-то заумном, простого и без всяких творческих талантов, прямолинейного и огненного. Был он, кстати, блондином, росту примерно такого же, как и Лена, только чуть выше. Рельефным по телосложению и с немного близоруким зрением.

И, наконец, ещё один элемент, безусловно, лишний в этой системе: парень с очень индивидуальным взглядом на жизнь, живущий в своём идеализированном мире, абсолютно неподдерживающим все естественные законы социума, и поэтому флегматик часто вообще не мог понять, почему люди поступают тем, или иным образом; удивлялся их действиям, поступкам, называл их глупыми, хотя для себя исключения не делал. Ну и окружающие, в свою очередь, если общались с ним поближе, находили его если не сумасшедшим, то странноватым.

Вот какой собрался коктейль весёлый. Тем не менее, о чём же они тогда говорили? Флегматик прилёг на сою кровать, Лена села на кресло, а Борис позади неё пил пиво на своей лежанке. Позади, поэтому Лена время от времени к нему оборачивалась (развернуть кресло ни у кого ума не хватило, а флегматик по этому поводу думал: «А чего это она ко мне лицом сидит? А чего это она со мной вообще разговаривает?», а вот сходить чаёк попить на кухню под песню «Лед Зеппелин» «Чай для одного» не догадался).

— Ты уж извини, что у нас бардак такой, — сказал Елене флегматик.

— Да ничего, сколько я раз была у парней на квартирах, ни у кого порядка не было, — слишком уж откровенно ответила Елена.

Не знаю, возможно, это способ заявить о том, что данный индивид чего-то стоит, но Лена сперва умудрилась рассказать о той куче пацанов, что с ней учатся. Это выглядело следующим образом:

— У меня в группе учатся куча пацанов знакомых, я их всех знаю. Вначале, правда, я хотела учиться в другой группе, но из-за того, что именно в платной группе было много знакомых, я перешла. Я в этой группе единственная, кто учится бесплатно. Правда, мне из-за этого стипендию не платят.

— Как так? — спросил Борис.

— А вот так. Весело вообще учиться, мне нравится. Я хочу быть юристом или судьёй, вот закончу колледж, наверное, буду поступать в ДВГУ на заочку.

— А, ботаничка ты, — пошутил флегматик.

— Да какая из меня ботаничка, я же совсем не учусь. В школе, вот, я вообще на занятия не ходила последние классы. Совсем. И вот как-то моя мама решила забрать у дочки ключи. Зашла в школу, чтобы, значит, дочку там найти. Не тут-то было, на неё там смотрят круглыми глазами и говорят, что её ненаглядной доченьки в школе уже чёрт знает сколько времени не было. Не буду рассказывать, что мне после этого было. Вот и в колледже я успеваю всё выучить только за последние недели две, не раньше. Правда, занятий в колледже мне пропускать нельзя, я там староста. Но ведь это ничего не значит. Я вот каждую неделю в клуб хожу, так что нечего из меня ботаничку делать.

«Ну, просто так тебя бы старостой не выбрали», — подумал по этому поводу Борис, но комментировать не стал.

— А мы, вот, инвалиды, — ни к селу ни к городу сказал Борис. — У меня зрение хреновое, а флегматик дыхалкой болеет.

— Умереть можешь? — спросила флегматика Елена.

— Нет, от этого не умирают. Но плохо иногда мне бывает.

— Будем знать, — занесла эту бесполезную информацию в свою базу данных Елена.

— А ты умеешь на музыкальных инструментах играть? — спросил Лену флегматик.

— На гитаре немного. Только аккордами, но тоже не очень.

— Я в детстве по нотам играл. А аккорды по мне не то.

— Ясненько.

Потом, возвращаясь к школьной теме, последовал рассказ о большой пьянке, в которой имела удовольствие участвовать Елена:

— Была там куча пацанов и две девушки, включая меня. Я пришла домой в час ночи. Открывает дверь моя мама, и видит в дрова пьяную Лену, которая еле держится за стену, и, приложив палец к губам, говорит: «Тс-с-с».

Мало того, Лена рассказала и о её «бывшем», которого она избегает и он её тоже, в свою очередь, за километр обходит. Вот последнее, явно ей говорить не стоило, так как любой довольно пытливый ум будет размышлять по этому поводу: «А почему он её стороной обходит? А может быть она...» ну и всё в том же роде. У Бориса как раз был такой пытливый ум, который даже на мелочи обращал внимание. Так что никогда не стоит говорить о своих прошлых делах, и уж тем более, амурных — так в тот момент подумал флегматик. И ещё ему показалось, что именно эти слова подтверждают то, что Лена всё же маленькая и несмышлёная.

— Вот, смотри — это DVD фильма «Спан», — Борис протянул ей обложку DVD (DVD — это тот же компакт-диск, только вмещает больше информации).

— А по-моему, читается «спун», — ответила Елена. Зря она так ответила, так как флегматик, который иногда не то, что говорил, но и думал по-английски, решил приколоться.

— Да ты ламерша, правильно читать «спан», а «спун» это... ложка.

— Как ты меня назвал?

— Ламершей, — ответил за него Борис. — Он всех так называет, если кто-то в чём-либо не соображает.

— А я вообще-то знаю английский.

— Да нифига ты в нём не шаришь, ламерша, — подкалывался флегматик.

— А ты лантух. Будешь называть меня ламершей, буду называть тебя лантухом.

— А для меня все люди делятся на тех, кто шарит, и ламеров мастдайных. Да, а по каким категориям ещё можно поделить людей? — стал размышлять флегматик, — Мужчины и женщины, ламеры и юзеры, кто ещё может предложить свои версии?

Версии никто предлагать не стал, вместо этого Борис стал рассказывать о том, что он прочитал у Ницше в его труде «Как говорил Заратустра» (это была, пожалуй, единственная книжка, которую полностью прочитал Борис за последние года два).

— Вот флегматик очень похож на Заратустру. Я когда буду на семинаре отвечать про Заратустру, буду описывать флегматика, — флегматик косо посмотрел на Бориса, но тот продолжал. — Вот там написано, что самое большое наслаждение, доступное в человеческой жизни — это половой акт.

— Да чушь всё это, — вставил флегматик.

— А у тебя что, такой большой опыт этого дела? — спросила Лена.

— Вообще то, ему совсем девушки не нужны, — Борис решил немного «поперчить» обстановку, так сказать. Флегматик решил не возражать, так как ему на тот момент действительно никто не был нужен, он был самодостаточен, и ни в ком не нуждался.

Незадолго до этого Борис говорил ему:

— Представляю, что скажет Лена, когда про тебя узнает. Интересно, что она о тебе подумает, ведь ты даже не рукоблудствуешь (говоря культурным языком, так как Борис на самом деле употребил другое слово)?

До разглашения этого факта дело в тот вечер, слава Богу, не дошло. Флегматик ухмыльнулся, Лена тоже не стала даже комментировать услышанное, что было лишь плюсом.

Тем не менее, флегматик сказал, что все люди глупые и смешные, а он сам вроде как и не человек вовсе. Но что-то всё же стукнуло ему в голову, и он вспомнил про ежедневник, который ему подарили уже очень давно, но в который он до сих пор не записал и слова. Флегматик достал эту книжку и стал что-то там писать о своей жизни.

Здесь уместно сказать о женском влиянии на парней. Сомневаюсь я страшно, что флегматик стал когда-нибудь вести дневник, если бы не Лена. Видно, его поведение и образ действия поменялся, мысли перепутались, да так, что и словами передать нельзя. И буквально через минут десять последовало подтверждение этим словам, когда эти трое стали слушать песню группы «А-ха», которая называется «Вельвет». Сидят, значит, Борис и Елена напротив монитора, слушают песню. Флегматик, проходя мимо (он на кухню чай поставить выходил), посмотрел на них, и подумал: «Что-то они так тупо сидят и в монитор смотрят», поэтому он выключил монитор (было уже темно, в комнате, кроме монитора, ничего не было включено, так что все погрузились во мрак) со словами: «Нечего просто так в монитор смотреть» и плюхнулся в свою кровать, да так, что она треснула и сломалась.

Хохот. Включается свет, и флегматик под насмешки Бориса и Лены стал чинить кровать, но та и не думала так просто починиться, поэтому флегматик просто подставил под неё свой старый магнитофон, который всё равно не работал полностью (на нём лишь слушали радио).

Посмеявшись, стали обсуждать гороскоп.

— Я вот всё никак не могу себе найти подходящего по знаку Зодиака, — говорила Лена.

— Не верю я в эту чушь, — говорил Борис.

— А ты кто по знаку Зодиака?

— Овен.

— Овца. Вечно меня окружают одни овцы. А у тебя какой знак? — спросила Лена флегматика.

Флегматик молчал.

— Колись давай, — настаивала Ленка.

— Да у него такой же знак, как и у тебя — Козерог, — ответил за него Борис.

— А мы вот, — сказал Борис, — с моим братом двоюродным машину делаем. Вот сделаем к лету, и будем на ней кататься, к морю ездить. Весело будет.

— А меня с собой возьмёте?

— Ну если хочешь, то возьмём.

— Ловлю на слове, — поймала Лена Бориса. Я бы сейчас с удовольствием поразмышлял на этом месте, сделал бы большое философское отступление, но, думаю, читатель сам, прочитав книгу, сделает соответствующие выводы.

— Кстати о птичках, — сказал флегматик, — Почему ты на безымянном пальце кольцо носишь? Замужем что ли?

— Нет, просто на другие пальцы не налазит, да и чтоб в клубах лишний раз не приставали.

«А что, часто пристают?» — хотел спросить Борис, но удержался. И как раз почти по теме Лена сказала:

— Иногда хочу быть лесбиянкой. Знаете, что значит татуировка, изображающая розу с шипами?

— Нет, не знаем.

— Это значит «ненавижу мужиков». Это такой негласный символ лесбиянок.

— Я думаю, тебе лучше сделать наколку на плече. Лилию, — с подковыркой сказал флегматик.

— Нет, спасибо, не надо. У меня уже есть наколка. Ящерка.

— Да? А где? Покажи! — оживился Борис.

— Так я и буду перед тобой раздеваться, — бессердечно обломала порыв Бориса Лена. — У меня наколка на лопатке. — Потом возникло такое неловкое молчание, и Елена сказала флегматику: «Ну расскажи что-нибудь», но тот не стал ничего рассказывать, думая про себя: «Она же к Боре пришла, пусть он её и веселит», и сказал: «Боря, расскажи что-нибудь».

Елена обернулась, чтобы увидеть Бориса, тот улыбнулся, но ничего рассказывать не стал. Да, чертовски права была Миа из фильма «Криминальное чтиво»: «Как хорошо, когда есть человек, с которым можно просто помолчать и ничего не говорить».

Флегматик смотрел на Лену и был очень удивлён: создавалось впечатление, что эта девушка была очень активной личностью, этиком с довольно высоким для своего возраста интеллектом и ярко выраженной феминистской чертой характера. Вот ведь как умеют маскироваться девушки, просто слов нет, так как, скажу вам по секрету, это его впечатление было наполовину обманчиво и не соответствовало действительности. И всё что-то пробивало флегматика посмеяться, что он и делал, а зря. Ведь хотел же замолчать, планировал не вступать в общение ещё до его начала, вспоминая хороший опыт молчания в прошлой встрече, но, видно, не судьба была ему молчать. Вот так он лежал и улыбался.

— Слушай, — сказала ему Елена, — ты так на девочку похож.

Она думала, что так сможет его задеть, но флегматика задеть было не так-то и просто, поэтому он просто улыбнулся.

— Что ты смеёшься, настроение весёлое?

— Ага, просто замечательное.

— Ну так его недолго испортить.

— А мне его уже ничто испортить не в силах, — самонадеянно ответил флегматик, не подозревая, что хорошего настроения ему не видать месяца два.

— Что с вас, мужиков взять?

— Да, взять с нас абсолютно нечего.

— И вообще, что бы вы без нас делали?

— Даже не знаю, просто никуда без вас, так что гордись тем, что ты женщина, — ответил флегматик. Лишь впоследствии он узнал, что отвечать на подобные заявления женщин надо следующим образом: «Что бы делали без вас? В раю бы жили!» Хотя, по-моему, кроме Адама, там бы никто и не жил.

— Женщины дальновиднее, я на своём опыте в этом убеждаюсь, — сказала зачем-то Елена.

— Ладно вам, — вмешался Борис, — Давайте лучше мой комп включим.

«Не очень хорошая идея», — подумал флегматик, но вслух возражать не стал. Включили компьютер, посмотрели на нём заставку для рабочего стола что сочинил флегматик: на фоне умиротворяющей картинки с водной гладью, лодкой и отражающимися горами была надпись по-английски — «Хватит уже сегодня сидеть у компьютера, ЛУЧШЕ ЗАНИМАЙТЕСЬ ЛЮБОВЬЮ!!!», и эту надпись ещё с полминуты пыталась перевести Елена, хотя флегматик думал, что всё ясно и понятно.

Помнится, они тогда ещё смотрели клипы. Один из фильма «Спан» в исполнении Долорес, а второй клип был снят на поезде и был более примечателен съёмкой, чем песней.

Затем созрела идея посмотреть фильм, так как все байки, что мог рассказать Борис Елене, носили явно не совсем культурный характер, а так как компьютер Бориса иногда неважно работал при просмотре DVD, то решили посмотреть его на компьютере флегматика. Недолго думая, взяли отвертку, отвинтили устройство для чтения DVD и привинтили его в другое место.

— Смотри и учись, — говорил флегматик Елене, — с нами пообщаешься, экспертом станешь, а не ламером.

Покурив перед фильмом (в коридор покурить выходили Борис, который сам почти не курил, но за компанию пожалуйста, и Елена. Флегматик же, как нетрудно догадаться, не курил, так как был слишком правильным), стали его смотреть. Елена сидела рядом с Борисом, а флегматик лежал на своей кровати, и вначале совсем не смотрел фильм, а потом стал всё-таки наблюдать за происходящим на экране монитора. И ещё он думал: «Интересно, а я ей ещё нравлюсь?», вспоминая слова Славы. Поэтому он раза два глянул на Елену во время того, как она смотрела фильм, так, для собственного эстетического удовольствия.

— Ты на неё смотрел, когда мы тогда фильм смотрели? — спросил как-то чуть позже Борис флегматика.

— Да, пару раз глянул.

— Вот подонок!

Впрочем, мы отвлеклись. Сидят, значит, Боря с Леной и фильм смотрят, который на самом деле пошлый. Там, например, кроме всяких непотребностей, было следующее: один из главных героев видит ярко выраженный глюк (галлюцинацию то есть), вызванный мультивитаминами, и в этом глюке тот, кто эти мультивитамины делал, очень ярко говорил про праздник женского полового органа. На этом месте Лена сказала: «Хорошо, что не видно как я покраснела». В течение фильма они ещё пару раз ходили покурить, и затем пришла пора Елене уходить.

— Всё, пока. — Попрощалась с флегматиком Лена.

— Пока, — ответил флегматик.

Борис повёл её домой. Как потом он ни пытался, он так и не вспомнил, о чём они тогда говорили. Ленка просто щебетала ему на ухо всякую дребезнюшку, ведя его под ручку в сторону своего дома. Боря её слушал, совсем не глядя по сторонам. И вот так он очнулся лишь тогда, когда они оба оказались возле двери с номером 88, там и жила Лена.

— Всё, мне пора, — сказала она ему. Борис решил её поцеловать, что незамедлительно и сделал. Но особо страстного поцелуя не получилось, так как Лена отстранилась от него, дав понять, что, мол, хватит на сегодня. И Боря ушёл, точнее даже не ушёл, а полетел. Настроение у него поднялось до заоблачных высот.

Пришёл он домой, сел вот с такой потрясённой миной на кресло и стал молча осмысливать произошедшее с ним. Флегматик смотрел на него и отмечал ярко выраженное изменение настроения и внутреннего состояния Бориса. Тот, видно, совсем улетел на седьмое небо и летал там до тех пор, пока не пришло время спать.

— Ну вот как всё хорошо получилось, — подумал перед сном флегматик, и решил уже спокойно отойти ко сну, но не тут-то было, так как у него совсем и окончательно поехала крыша.

Хорошие и плохие времена

«Всё тоже самое — ходить у тебя на поводу,

Доводить себя до безумия,

от тебя лишь одни проблемы»

«Лед Зеппелин» «Твоё время скоро придёт»

Сон как-то странно не шёл, в груди была какая-то странная тяжесть, сопровождавшаяся болью. Флегматик думал о Елене, мысли о которой как-то прочно засели в его голове, и от этого в его груди болело ещё сильнее.

— Что-то не то со мной происходит, — думал флегматик, — Никогда же такого со мной не было, неужели это оттого, что так долго с девушками не общался?

Вначале он думал, что это дело у него пройдёт, но ни боль в груди, ни мысли о Елене не покидали нашего героя. Это не прошло ни на следующий день, ни после того дня, это просто не проходило. Видно зря он смотрел Елене в глаза — обычно собеседникам в глаза он почти никогда не смотрел, но тут что-то не удержался. Он утонул в глазах этой девушки, и через глаза она забралась к нему в душу.

«Интересно, что это вообще такое? И лечится ли?», — думал он, но пока никаких выводов не делал. Просто это была лишь ещё одна головная боль, и ничего более.

Вскоре, через три дня после визита Елены к нашим героям, они пошли, наконец, на фильм «Возвращение короля». Рано утром сначала сходили в кое-какое административное заведение, а потом уже на утренний сеанс фильма решили успеть. Стояли они, ждали, пока эта организация откроется, и флегматик вдруг подумал о судьбе: «Это явно судьба — мы все трое с ней дело иметь будем, так или иначе». Как ему в такой холод (они ведь ждали на улице) ещё мысли какие-то в голову приходили?

Посмотрели они фильм. В тот же день Борис уезжал к себе в Лучегорск, и провожать его пошёл флегматик.

Вечером Борис сказал флегматику:

— Знаешь, думаю зря я уезжаю, по идее мне надо ещё с Леной закончить, а то осталось чувство незавершенности. Надо было бы её «добить», ведь она тут без меня останется... — говорил Борис, но каникулы брали своё, и он собрался.

Было уже темно, они стояли, и ждали, когда же пассажиров начнут запускать в вагон. Флегматик пил газировку и дышал привокзальным воздухом.

— Народ, куда едете? — спросил их подошедший к вагону парнишка.

— В Лучегорск, — ответил Борис, — Я вот еду, а он меня провожает.

— А я до Спасска качусь. Рыбки хотите?

— Нет, спасибо.

— Вы тут учитесь?

— Ну вроде того.

— А я вот тоже учусь, сейчас до сестры еду. Меня Димой звать, — все взаимно представились, и Димон стал рассказывать как он вообще во Владе поживал:

— Вот иду давеча около Набережной, меня в наглую бесцеремонно хватают за шкварник и прислоняют к стенке. Обыскивают и находят ножичек.

— Зачем ножик? — спрашивают.

— Да так, колбаску порезать, — говорю.

— Колбаску? Ты его только для этого с собой и носишь?

— Ну да.

— Ладно, иди, пацан. Если бы сказал, что ножик для самообороны, то отобрали бы. Ты первый, кто носит ножик для колбаски.

Борис посмеялся и сказал флегматику:

— Ну ты уже можешь идти, я тут сам уже подожду.

— Ладно, давай.

Флегматик ушёл, а Борис отправился с Дмитрием в увлекательное путешествие, которое предоставили им наши отечественные железные дороги. И путешествие это было в общем вагоне со всеми вытекающими.

О том, что с ними происходило, Борис рассказал флегматику, когда вернулся обратно, но я думаю, не стоит так долго ждать, поэтому вперёд.

Дмитрий оказался очень общительным, просто не в меру. Борис и он сразу решили познакомиться с самыми симпатичными девушками, каких только можно было найти в этом поезде. Поэтому они, взяв в ресторане пива, решили не останавливаться ни перед чем. На Димку было любо дорого взглянуть — складывалось ощущение, что в общении ему всё по силам: он свободно находил общий язык со всеми девушками, что им встречались. И удача им улыбнулась — в одном из вагонов Борис и Димон встретили очень красивую девушку Марину. Они с ней разговаривали, а потом решили сходить покурить.

Там Димон решил узнать про Марину всё:

— Ты где учишься? А у тебя есть кто-нибудь? Где живёшь? — и всё такое прочее. Они там так долго стояли, что просто кошмар (и всё это время курили, да так, что в конце им стало плохо видно друг друга).

— Дай телефон, — сказал Дима.

— Сейчас, — ответила Марина, и достала из своей сумочки записную книжку с ручкой. Так Дмитрий нагло взял её книжку и стал смотреть, спрашивая:

— А это кто? А это чей телефон? — Но этим он не ограничивался, и сказал ей:

— Какая ты красивая! А какая красивая у тебя родинка! — надо сказать, по словам Бориса, родинка и в самом деле была красивая, поэтому комплимент был не просто удачный, а очень удачный, так как девушка сказала:

— Спасибо, мне так ещё никто не говорил.

После они стали разговаривать уже не в месте для курения, а там, где и познакомились.

— Со мной ещё и сестра едет, — сказала Марина.

— О, что за сестра? — оживился Димон.

— Вот она, спит.

Дмитрий стал опять же бесцеремонно расталкивать и переворачивать сестру, дабы посмотреть на её лицо. Та обернулась, немного ошалев от такого с собой обращения, а Димка лишь скривил лицо, так как сестра ему не понравилась, и отстал.

Вот так они и ехали, и это было весело, могу вас заверить. После Димон вышел в Спасске, а Борис спокойно доехал до своего Лучегорска безо всяческих приключений.

Елена же в это время думала о Борисе, потому что была, как и все мы, обычной смертной. Она позвонила своей подруге и стала ей про встречу рассказывать:

— О, какой симпатичный парень Борис! Мне он понравился очень, — говорила она в трубку. Лена, кстати, когда была в гостях у Бориса с флегматиком, звонила к той же подруге, и на её вопрос: «Откуда звонишь?», ответила: «Ну догадайся, откуда». Не таили они секретов от друг друга, и делились всем. И, конечно, как не поговорить о парнях и всём, что с ними связано?

— Ты не представляешь, какой он мужественный. Конечно, с ним не так весело как хотелось бы, но всё равно парень он не глупый, — а подруга лишь поддакивала и соглашалась, потому как ей со временем надоело слушать Ленкины восторженные речи.

Но время шло: Борис в Лучегорске отъедался и отдыхал, потом поехал к бабушке дров порубить, и ему было по большому счёту всё равно, что происходит во Владивостоке. Елена от нечего делать вдруг ни с того ни с сего обратила внимание на одного своего товарища по группе, отчего у неё настроение только улучшилось.

Однако вернёмся к нашим баранам, точнее к одному барану, который все каникулы провёл дома. Это про флегматика, если ещё не стало ясно, про кого это мы тут толкуем. Флегматик, значит, стал натурально сходить с ума, потому что в его жизни стали происходить невероятно странные явления, никогда не проявлявшиеся ранее, но существенно осложнившие и без того не лёгкую жизнь.

Вначале он подумал, что его сглазили. Натурально, просто взяли и навели порчу, потому что теперь флегматик не мог нормально заснуть, и сон к нему приходил лишь под утро. Потом он подумал, что его приворотили. Натурально пришпилили, ведь теперь он не мог думать ни о ком, кроме Лены (тут и без слов ясно, о какой Лене он думал). И когда уже совсем ему стало плохо, тогда он обратился за советом к своему другу Сергею, который был неплохим психологом.

— Слышь, а не влюбился ли ты случаем? — задал ему вопрос друг. Флегматик, честно говоря, испугался: «Ну ничего себе любовь у меня! Не может быть такого. Слишком уж это странно, больно и необычно».

— Не, — сказал он, — Вряд ли. Не может быть это любовью, просто не может.

— Ну тогда просто она ненадолго завладела твоей волей, — придумал объяснение Сергей, дабы не расстраивать флегматика, потому что тот точно поймал стрелу Амура. — И твоя задача от этого её влияния освободиться.

— А это как? — спросил флегматик.

— Да очень просто, ты себя должен убедить, что она тебе не нужна, заставить не думать о ней, подумать о ней плохо.

— Но ведь это же всё не так легко.

— Ну, скажем, на ночь, ты говоришь раз десять, что она тебе не интересна, читаешь что-то вроде молитвы.

— М-м, ясно. Ну я попробую.

— Попробуй.

В дневнике флегматика написано, что советы «незамедлили сказаться», и ночью он спал отменно. Перед сном он говорил что-то вроде:

— Я не буду ни о ком думать, мной никто не завладеет... — И всё такое прочее.

Но только ночью ему стало на мгновение легче, днём же, днём всё стало не так радостно — в груди опять заклокотало и заболело, стало тягостно и имя Елена поселилось в мыслях очень прочно, с чем я его и поздравляю. Просто пришло время, за двадцать лет уж пора бы было кого-нибудь и полюбить, кроме себя. С ним произошло то же самое, что с Татьяной Лариной из незабвенного «Евгения Онегина». Та в своей деревне и парней-то путных не видела, и вообще ей было не до них. И вот тут появился весь из себя Евгений и тут же влюбил в себя Татьяну. Бах, и готова. Вот точно так же получилось и с флегматиком, с той лишь разницей, что он девушек не встречал хороших, и с ними не общался. Стоило ему поговорить с одной такой, так вот он взял и влюбился в неё.

И все свои каникулы он не знал куда себя девать, не знал, что ему делать и чем заняться, чтобы хоть как-нибудь приглушить боль и мысли о Елене. И чем он, бедный, только ни занимался: и в квартире порядок наводил, и книги читал, и в «Контру» играл, и даже стёкла в окнах мыл (а на дворе, между прочим, был февраль, и вода, стекая по стеклу, замерзала. Флегматик тогда отдирал лед бумагой). Вот сидит он на кресле, и читает «Властелина колец», Толкина. Там Фродо и Сэм едят лембас, с ними некто Смигорол ведёт их в Мордор. И тут флегматик вырубается из мира средиземья и переносится в мир своих фантазий насчёт Елены. О, он любил это дело! Он умел фантазировать как никто другой из своих друзей, и часто сочинял такое, что те просто диву давались. Обычно его фантазии не касались женского полу, но теперь всё стало иначе. Буквально помимо своей воли, он стал придумывать истории, где он и Елена так или иначе связаны, но, впрочем, фантазии эти были не пошлыми.

Скажем, придумал он как-то глобальную фантазию про человечество. Там он стал кем-то вроде карающего инструмента высшей силы, вознёсся на небо и стал облетать землю, и все, кто его видел, вдруг умирали, слыша напоследок обвиняющий голос флегматика. Все померли, значит, остался он на земле один. Ходит он по любимому Владивостоку, а вокруг ни души. И вдруг он видит спящую девушку. И почему-то она оказывается Еленой по неизвестной никому причине. Немыслимо он удивился, хотя чему тут удивляться, если ты сам же себе всё это и придумал? После они там выясняют отношения, мол, почему это всех нет, а они остались? Да и вообще, чего это флегматик всех уничтожил? Вот такая муть родилась в его голове, о которой я не в силах рассказать вам культурным русским языком. Кажется, потом он стал развивать эту фантазию до всех немыслимых пределов, изменял ход событий, дополнял подробностями и вносил трагическую линию. Получалось у него и такое: после трагической смерти всего человечества он встречал Елену и убегал от неё, а она его искала, но не находила. Он по планете летал-летал, но потом он возвращался и неизменно находил Елену на берегу, смотрящую в даль океана. Или ещё лучше: он становился невидимым для неё, причиняя себе и ей этим страдания (садист, одним словом). Не буду приводить все различные версии и модификации его фантазий, так как их было бесчисленное множество, это раз; мне лень их сочинять — это два, и лень печатать — это три. После я ещё напишу пару-тройку особо смешных историй, а сейчас остановимся на том, как Борис, коля дрова, попал себе по ноге.

Его бабуля, которую по странному стечению обстоятельств, тоже звали Еленой, заставила внучка порубить кубометр дров. Внучок особо не сопротивлялся, так как делать ему всё равно было нечего. Он взял топор, поставил бревно на полено, размахнулся и со всей силы ударил по бревну топором. Бревно раскололось, а Боря радостно отбросил дрова в кучу, и поставил следующее. Так он и работал, пока не попалось ему на глаза особо крупное бревно, такое надо было рубить очень осторожно, и обязательно по центру. Боря же ударил топором по краю. Бревнина пошатнулась и, отколов от себя кусочек, упала Борьке прямо на ногу. Тот запрыгал на здоровой ноге и стал вопить от боли:

— Господи! Святые угодники! — кричал он в переводе на культурный русский язык. На вопли выбежала его бабушка, и стала причитать:

— Боренька, бедненький, как же это ты так. Аккуратней надо было быть. Ну иди сюда, я тебя пожалею.

Бориса аж передёрнуло от этих слов, он с детства не любил нежностей, так как его воспитывали вдали от всего этого (да и вообще почти не воспитывали, он рос сам по себе — отец с ним не разговаривал, почти так же обращалась с ним мать, и поэтому сам Боря терпеть не мог таких вот нежностей и сюсюканий). Он моментально перестал материться, сделал суровое лицо, и сказал:

— Ба, всё нормально. Просто поленом чуть по ноге задел, всё нормально, можешь идти.

Бабуля немного не поняла, чего это Боря так вдруг «вылечился», но говорить больше ничего не стала, и ушла готовить обед, так как Борис покушать любил. И ел он как настоящий мужик — за оба уха, ни на кого не обращая внимания и громко чавкая.

Он чуть потёр ушибленное место и стал дальше рубить злополучное полено, но уже аккуратнее. Вот так Боря порубил все дрова и пошел, наконец, кушать.

Елена же в это время учила своё любимое гражданское право. Сидела дома, слушала «Дюран» и зубрила положения об административных взысканиях с гражданского населения. Потом ей это всё немного надоело, и она решила прогуляться с подружками, а заодно и в бильярдную сходить, шары погонять. Позвонив подругам, она стала краситься и приукрашиваться. Накрасила красной помадой губки, потом подчернила тушью брови, тени под глазами сделала объёмными, серьги в уши — и вперёд, гулять. Встретив подружек, они пошли по тёмным улочкам своего района, не переставая болтать.

— Как тебе вчерашняя серия «Зачарованных»?

— Да ничего так.

— Девчонки, мне кажется, что мой пошёл налево.

— Да не смеши, кто на него, кроме тебя, посмотрит?

— Мне идёт этот цвет помады?

— Да, конечно, он тебе в это время всегда будет идти.

— А почему?

— Потому что в темноте не видно, какие страшные у тебя губы.

Вот так любезничая меж собой, ватага девочек-тинейджеров вошла в бильярдную. Там никого не было, так что халявный бильярд обламывался. Но это девочек не смутило, они ведь накануне хорошенько потрясли своих родителей на карманные расходы. Скинувшись, они заняли пару столов, и стали играть, заливая всё пространство заведения девичьим визгом и смехом.

Вот так они играли, играли, пока не стало совсем поздно, и девочкам вообще-то пришла пора идти по домам. Елена же не была исключением, и ей тоже было пора идти баиньки. Дома на неё с порога «наехал» отчим:

— Эй, ты чего это так поздно? Тебя вон мама ждёт, беспокоится.

— Она для меня мама, а для тебя Галина Сергеевна. А мне что уже, теперь и погулять нельзя?

— Ишь, разговорилась как! А ну марш спать, быстро!

И Елене не оставалось ничего другого, как быстренько ретироваться в свою комнату. Там она разделась (а вы тут подумали, что я буду сейчас описывать её фигуру. Так вот фигушки вам, размечтались, это не входит в мои планы. Сами себе придумывайте образ моей героини, думаю, у вас лучше получится) и улеглась в свою постель. И снились ей сны, цветные и не очень, но все хорошие и детские.

Утром солнце осветило горизонт, и Леночка проснулась, ей пора было топать в колледж, в котором её ждали друзья и кое-кто ещё, чьё присутствие на уроках необычайно скрашивало ей жизнь.

Она буквально летала от своей девичьей влюблённости, и парню этому с ней повезло, потому что Лена обратила на него внимание многих, а до этого он был тихим и незаметным. Учиться мальчик тоже стал лучше, ну красота просто. Но была одна проблема — он к ней не испытывал особо пылких чувств, но, впрочем, и не отвергал, так что, по мнению Елены, всё было отлично.

А вот у флегматика его любовь складывалась совсем по-другому. Он, в отличие от Елены, не имел возможности видеть объект своей любви почти каждый день, да и вообще на начальном этапе, кроме боли ничего не получал. Лишь потом он стал осознавать, что именно происходит, что угораздило же его влюбиться. И только после он стал думать о Елене именно как о предмете своей любви. В начале же ему было плохо, странно и страшно от неизвестности. И пока Елена там «летала» от своей страсти, флегматик такой возможности не имел, и все свои каникулы занимался какой-то чушью: книгу читал, учебник; потом шкаф мыл, в комнате убирал (на что пришедший к нему как-то отец заметил: «Что, девушку ждёшь?», флегматик лишь усмехнулся в ответ). Сходил в парикмахерскую, там обрился почти наголо, хотя обычно делал это только в сентябре, перед началом нового учебного курса.

И купил он две болванки для записи компакт-дисков, и думал, что же на них записать. Потом всё же вспомнил, что Елена попросила записать для неё одну песню из фильма «Спан», что флегматик с удовольствием и сделал. Потом он туда записал песню группы «А-ха» — «Вельвет» и ещё пару песен от себя, вроде «Лестницы в небо». С душой записывал, не иначе. На основе этого факта он сочинил не одну сотню баек, прерывая их сочинение только игрой в «Броукен Сворд» и «Контр-Страйк».

Скажем, уже через неделю после второй его встречи с Еленой, он начал сочинять стихи, точнее, один стих. Вот он:

Воровка

Зачем ты украла сердце моё?

Ведь я не могу жить без него.

Верни, верни, что украла,

Мне без сердца очень плохо стало.

Зачем тебе сердце, скажи.

Но лучше пропажу верни.

Ведь не властен теперь я

Над сердцем моим,

Отбрось все сомненья

И сердце верни.

Оно теперь бьётся лишь для тебя,

И каждый удар совершает любя.

Но сводит меня это сердце с ума,

Скажи лучше честно: зачем ты взяла?

Взяла моё сердце и не отдаёшь,

Так ты совсем его разобьёшь!

Но если не хочешь его возвращать,

Придётся тебе своё сердце отдать.

— Я б отдала, но не могу,

Дни мои тоже серыми стали,

Жила б я как прежде, но на беду, 

Сердце моё точно так же украли

Ну просто страдалец-поэт! Но не будем над ним так уж сильно смеяться, потому что смеяться над другими плохо. Давайте лучше вернёмся немного назад, когда Борис пришёл назад, после того, как он провожал Елену домой. Тогда они стали её обсуждать — ну куда же без этого! Если не расписывать их разговор подробно, то смысл его был таков: у них обоих сложилось впечатление, что Елена в жизни много повидала, и изображает из себя, как только может по-настоящему взрослую девушку. Потом Борису показалось, что у неё завышенная самооценка и даже присутствует гордость, но это тогда лишь начиналось, тогда он лишь предполагал это, но не считал, что так и есть на самом деле. Флегматик же, как человек влюблённый, предпочёл ничего плохого в ней не замечать.

Ещё Борис рассказал, что Елена опять стала рассказывать о своём бывшем парне, и он в ответ стал говорить про свою бывшую девчонку, на что флегматик в своей отвратительной манере заметил, что «вот так, одно неосторожное слово способно повлечь за собой самые разные события. Не умея себя сдерживать, в порыве гнева люди способны сказать такое, чего в спокойном состоянии никогда бы себе не позволили. Из-за этого и браки разрушаются».

Но это было тогда, всё, пора уже нам двигаться вперёд, поэтому посмотрим, что это сейчас делает флегматик. Он, оказывается, сидит на своём кресле и сочиняет про себя очередные байки. Давайте проникнем в его мозг и подсмотрим, что это он в нём придумал.

Вот он представляет себе такую сцену: он уезжает из города на год или два. Потом возвращается обратно, приходит к себе домой, а там... А там Борис уже вовсю живёт с Еленой и в ус не дует. Точнее, не дул, пока флегматик не появился. Борис очень уж удивился, когда тот после столь долгого отсутствия вернулся. И ведь, когда уходил, не сказал: куда и зачем. Так вот, флегматик пришёл в квартиру, зашёл в бывшую в прошлом его комнату, выключил свет и сел на кровать. Со своим синтезатором пришёл, на котором стал играть что-то очень грустное из репертуара «Лед Зеппелин». И вот тут приходит Елена (с учёбы, или с работы, не важно), и Борис её в комнату не пускает, мол, ей ни в коем случае нельзя флегматика видеть (он, типа, жутко изменился в лучшую сторону), но она всё же врывается в комнату и видит ЕГО. Но что было потом — это уже настоящая паутина. По одной из версий, она с ним общается, когда Бориса нет дома, и говорит, что ждала его из сей затянувшейся командировки; по другой, он уходит навсегда, оставив их в покое.

Ещё один вариант про будущее (я бы назвал байки из этой серии «О возвращении из небытия в будущем») рассказывает о том, как флегматик вернулся в город специалистом, пригласил работать к себе в Америку Елену (юристом, кстати, что кажется мне абсурдным), та согласилась, стала работать в компании. В начале ей было тяжело, но потом она стала работать хорошо, и ей понравилось. Сам флегматик так заработался, что забыл о ней, но потом вспомнил, и они стали встречаться. Хорошо, что хоть свадьбу он придумать не догадался. Было в голове у него и много чего ещё, но это всё повторяло вышеизложенное. Одним словом, у него всяких модификаций этих баек было как ремиксов у попсового хита.

И все эти каникулы он только и делал, что думал, мечтал, сочинял, не спал ночами и болел своей любовью. А еще он ждал возвращения Бориса, так как знал, что тот обязательно пригласит Елену в гости вновь.

А чего же ты хотел?

«Наши желания не всегда совпадают

с нашими возможностями»

Вывод из тоста

Приехал Борис, который неплохо отдохнул у бабушки и дома, и сразу же, буквально с порога стал промывать флегматику мозги насчёт Елены (тот этот факт даже в своём дневнике записал), хотя сказал, что совсем не думал о ней у бабушки (у флегматика, говоря просто, глаза на лоб — как такое вообще может быть?)

Тем не менее, Боря позвонил Елене, совсем забыв позвонить своей маме, которая его об этом вообще-то просила. Стоит рассказать о том, как Борис общался со своей матерью по телефону — он просто и грубо просил у неё денег, и больше ничего. Но прощался с ней всегда одинаково: «Целую».

Борис привёз с собой провизии и рассказ про Димона, запомнился ему этот парень, и более чем запомнилась Марина. Но флегматика это мало чем интересовало, тот больше стал понимать, что с приездом Бориса ему станет ещё хуже, потому что теперь они только и будут, что разговаривать о Елене, — это было неизбежно.

Борис всё же дозвонился до Елены, и они стали разговаривать по телефону, не замечая, что их слушает вездесущее ухо флегматика.

— Привет, это я.

— Привет, приехал?

— Ну.

— Ну. Ты мне звонил сегодня?

— Да, я тебе два раза звонил.

— М-м, понятно.

— Постарался там представиться, там, «Добрый Вечер». /* Это он у флегматика спрашивал, как можно её родным представиться. Тот ему и понаговорил, вплоть до «будьте добры», «будьте любезны», «Вас не затруднит?» */

— [смех] Ты когда приехал?

— Сегодня.

— Сегодня? И как съездил?

— Чо?

— Как съездил?

— Да так, там, скучно посидел дома.

— А куда ездил?

— Так я же тебе говорил.

— Ну я не расслышала тогда.

— В Лучегорск. Чо, как там у тебя дела?

— Да нормально.

— Учишься там до вечера... Ну, до восьми, что ты там на улице не была

— Я вообще до шести, но у меня тренировки.

— А, ты уже на тренировки ходишь? А какие?

— Спортивные бальные танцы.

— А, ты уже записалась!

— Да-а...

— Ничего себе, поздравляю. Как? 

— Классно.

— Классно? Пацанов там, наверное, много.

— А, да. На пятьдесят девчонок пять пацанов. Много...

— О-о-ой. Может мне туда записаться? /* Вы бы слышали, с каким воодушевлением сказал это Борис */

— Хмм, представляешь какой гарем?

— Вообще, блин. Да нет, я... я не смогу. А там вообще тоже как бы с нуля учатся?

— Ну я, например, с нуля.

— А, а чо, ну как, как танцуете там, под какую музыку?

— Ну сначала просто учимся, а потом ритмика, элементарные движения...

Вот так поговорив, они мирно разошлись. То, что просто поговорили, я ещё понимаю. Но не понимаю одного, почему Елена не решилась сказать Борису, что влюбилась в одногруппника? Может, оттого, что тот так и не заинтересовался ей по-настоящему? Или она думала, что Боря её любит чистою любовью, и было жалко его разочаровывать? Жалко... Жалость — удел женщин, по мнению Бориса. На её месте он бы не стал никого жалеть, правда дороже. Так или иначе, но Борис остался в неведении относительно сложившейся ситуации. Поэтому он и «прыгал от радости и возбуждения» после того, как поговорил с Еленой, если верить записям в дневнике флегматика.

По-моему, пора сказать вам, что говорил по всему этому поводу флегматик. По злому ли умыслу, или не контролируя себя из-за своей влюблённости, он выражался так:

— Раз ты сам к ней подкатил, значит, это она заказывает музыку. Понимаю, если бы она первой на тебя обратила внимание, тогда другой разговор, но в этом случае это тебе надо ей во всём потакать, и терпеть, если она будет себя вести не так, как тебе того хочется.

По словам Бориса, флегматик всегда говорил так, как будто у Елены было много парней, и каждый день к ней они подходят пачками, а сам Борис всего лишь один из них.

Это довольно сильно повлияло на отношения Бориса и Елены, хотя, конечно, отношения любых людей зависят только от них самих.

Борис договорился встретиться с Еленой через три дня после того, как он приехал. И все эти три дня он возлагал огромные надежды на эту встречу вплоть до близкого физического контакта. Но не будем из-за этого плохо думать о Борисе, хоть он и говорил флегматику что-то вроде следующего:

— Вот встречусь я с ней, мы с ней погуляем. Потом я ей ненавязчиво предложу пройтись ко мне, ты в это время пойдёшь на улицу подышать свежим воздухом часа на три. Я её буду на своей кровати любить, а ты залезешь на козырёк, будешь на это смотреть и...

Я опять же, перевёл выражения Бориса на относительно культурный русский язык. Он много рассуждал в таком духе, но опять же, не будем о нём думать негативно, потому что, когда у парня уже давно никого нет, и нет близких интимных отношений, то постепенно мысли о них начинают захватывать всё существо, а когда отношения есть постоянно, то об этом и думать нет необходимости. Борис уже больше полугода ходил «холостым», и поэтому ему действительно было тяжко.

Такое состояние Бориса в сочетании с постоянным давлением на него флегматика по поводу таких высказываний, и вперемешку с влюблённостью Елены в какого-то совсем другого человека, породило следующую ситуацию, которую хорошо описал в дневнике флегматик, она произошла через три дня, после приезда Бориса.

Борис все эти три дня дышал и жил тем, что увидит Елену. Ему просто необходим был какой-то прорыв в своей личной жизни, да и в интимной её составляющей тоже, но это было не главной целью, хотя на словах он говорил «всякую хрень». Просто пора было уже завести себе девушку, найти отдушину.

Нет, натурально, он говорил каждый день флегматику про эту встречу. И кстати, флегматик сказал-таки по телефону Елене, что записал для неё диски. Это было сюрпризом для Бориса, тот просил флегматика показать их ему, но флегматиком овладела навязчивая идея самому их отдать, и он так их Борису и не показал. Ну не знаю, почему он хотел сделать именно так, ведь даже с точки зрения его состояния, было бы только хуже. Наверное, он просто хотел её увидеть. Но мы отвлеклись от ситуации с Борисом.

Боря еле дождался Воскресенья, позвонил своей подружке после двенадцати (дня, конечно, а не ночи), так как она в разговоре сказала ему, что обычно отсыпается по выходным. И вот она сказала ему что... Заболела и никак не может пойти с ним встретиться. Кошмар! Боря сильно расстроился, и она его разочаровала, потому что в её голосе больше слышалось нежелание, чем невозможность.

От безысходности Боря позвал к себе своего двоюродного брата Саню, и... Но, я думаю, что лучше об этом нам расскажет дневник флегматика:

«21–08 N февраля

Вот сейчас я попытаюсь описать, как один день может поставить всё с ног на голову.

Утром я встал часов в 10, начал что-то делать, на кухне убирать. Борис позвонил своей пассии, но она его обломала, сославшись на простуду. Он с горя позвонил Сашке, и тот пришёл. Они купили две полуторалитровые бутылки „Арсенального“ и полосатиков, и стали поглощать пищу.

У меня на кухне забилась раковина, и я до полчетвертого её прочищал и пол вытирал. Братья на час свалили, я стал музыку слушать. Потом они вернулись, а я принялся готовить суп гречневый. Долго не могла закипеть вода с мясом (братья опять убежали).

И вот, когда для супа осталось только сделать зажарку, пришёл Борис. В коридоре он спросил, не замечаю ли я чего, но я ничего, кроме алкогольного запаха не заметил. Оказалось, что он накурился, но самое смешное было не в этом. Он был в районе продбазы и додумался по накурке зайти к...

Она обалдела и стала читать ему нотации и мораль, а Борис даже не смог ей ничего сказать. Долго я смеялся тогда вечером».

Вот как весело написано. Просто Борис с Александром по пути встретили пару товарищей с мореходки, а у тех с собой была «злая деревенская трава», как любил выражаться Слава. Ну те и дёрнули косячок, что в этом такого? Потом решили разойтись, а вот разошлись они как раз в районе продбазы. И вот стоял там Борис один-одинёшенек, и думал, что ему делать? И тут, в его не совсем трезво мыслящую головку как-то сама собой пришла мысль, что в этом районе живёт... Правильно, Елена. А она его сегодня нагло отвергла со встречей. И надо бы её проведать, раз уж он здесь, а она заболела. Он каким-то немыслимым чутьём нашёл дом и подъезд Лены, подобрал комбинацию к замку на подъезде, и постучался в дверь с номером 88.

Дверь открыл отчим, который был тем вечером немного не в настроении. Он увидел одурманенного Бориса и сказал:

— Чего тебе?

— Елену позови, — отвечал Борис.

Отчим ухмыльнулся и пошёл звать (а было уже поздно, кстати). Вышла Леночка и увидела обкуренного в дупель Бореньку.

— Ты чего это пришёл?

Боря молчал.

— Ты что, пьяный?

Боря продолжал молчать, замечая, что у Елены была другая причёска.

— Нет, ну ты совсем оборзел, в такое время ко мне приходить в таком состоянии, у тебя что, совести нет?

Борька что-то мыкнул, но сказать хоть одного внятного слова у него не получилось.

— Ты чего молчишь? Я вообще-то тебя не приглашала. И ко мне так не приходят. До тебя никто не приходил. Ко мне так не надо больше приходить.

Боря тупо смотрел на неё и молчал. Правильно, а что ему ещё сказать?

— Всё. Я с тобой больше возиться не буду. Уходи.

Боря ушёл. Потом он пришёл домой, по пути протрезвел и стал ещё кое-как соображать. И они с флегматиком стали на кухне этот факт обсуждать.

— Она вышла, а я, кроме «Привет», ничего не смог ей сказать. А она стоит, и читает мне мораль, а я тупо стою и смотрю на неё. И ты знаешь, у неё был такой ботанический вид, и причёска такая, с завитушками, ботаническая; одета она была так... Потом, когда она меня отчитала, я развернулся и ушёл. И мне показалось, что вид у неё был совсем не больной.

— Да, вот это ситуация.

— Всё, не буду больше я с ней встречаться. Не буду звонить, унижаться. Если ей надо, пусть сама позвонит. Так, через пару месяцев узнаю как дела, и всё.

— Ну чего уж ты так, — отвечал на эту реплику флегматик, — Позвонишь, извинишься, думаю всё не так уж и страшно.

— Не буду, — упрямо говорил ему Борис, — А сама она никогда мне не позвонит, слишком уж она гордая.

Да, тогда они думали, что она никогда сама парню не позвонит. Сергей по этому поводу сказал о ходе её мыслей: «Если парень достойный, то пусть он сам мне звонит, а если нет, то самой ему звонить тем более не стоит». В тот день Борис ставил на своих отношениях с Еленой крест.

А вот Елене же явно не повезло: на неё наехали не на шутку. Отчим, который и так придирался к ней по всяким поводам мелочным, вообще озверел.

— Чтобы этого чуда я больше здесь не видел! — орал он на малышку Елену, как будто это она сама его к себе домой привела.

Вот такие были в тот день пироги.

После на шесть дней вся эта суета улеглась, потому что у флегматика с Борисом началась учёба, новый семестр, про который в прошлом году нагнали страху, пугая курсовыми работами и новым особо злостным преподавателем, а также большим количеством экзаменов.

И все эти шесть дней раздавали студентам задания, устрашали экзаменами, и декан опять говорила, что из трёх групп сделает только две. Всё как обычно, с той лишь разницей, что флегматик влюбился, и поэтому не особо внимательно слушал лекции.

Но вскоре эти шесть дней прошли. Приближался день Святого Валентина, флегматик сочинил, кажется, пару стишков к нему, или я заблуждаюсь, путая 14 февраля с восьмым марта. Но это не так уж и важно. Короче, в тот день Борис позвонил Елене (флегматик через месяц утверждал, что это была его идея — поздравить её с праздником, но это было не так), и та даже обрадовалась его звонку, потому что весь этот праздник провела со своей мамой.

Поговорили они замечательно, Елена даже спросила Бориса, что это он так долго не звонил. Конечно, немного она его поругала за столь наглое вторжение в мирную жизнь обывателей, но ведь простила всё же.

Боря в своей манере спросил: «Ну чо, мож сходим куда?», на что Лена ответила: «Ну я даже не знаю... Может, в бильярд сходим? Как тебе такое? Ничего?»

Борису предложение понравилось, и они назначили встречу на следующий день. Хорошо, что хоть в бильярд решили сходить, а не в кино, или в клуб какой.

Борис хотел принести Елене диски, но флегматик их ему не дал. Если бы он знал, к чему это впоследствии приведёт, то отдал бы их и забыл про всё про это, но был он человеком, постоянно выдумывавшим себе чего то, вплоть до выдумывания проблем. И вот над этим постоянно насмехался Борис. То флегматик холостым захотел быть, то в монастырь уйти, то жить со своими родными всю жизнь в одном доме ему понадобилось, то ещё чего-нибудь. И всеми этими бредовыми идеями он всегда делился с Борисом, которому это всё просто наскучило слушать.

Боря стал усиленно готовиться к встрече — бельё стирать, мыться, духариться и проч. и проч. и проч.

— Ты в квартире порядок-то наведи, — обращался он к флегматику, — А то вдруг Ленка придёт, а у нас бардак такой.

Флегматик действительно убрал... свою часть комнаты, а часть комнаты Бориса так и осталась грязной. Сам Борис в ней за два года убирался раза три, если не два, и то, когда флегматик ему уже явно говорил, что грязно стало. Эти два молодых человека были противоположны в вопросах чистоты — Борис больше заботился о своём теле, нежели о комнате, где он жил, или кухне, где он ел, или посуде, из которой он питался. Флегматику же часто было неохота мыться больше раза в полторы недели, потому что греть воду было для него утомительно. Но со своего рабочего стола он пыль вытирал регулярно, монитор протирал, вместе с клавиатурой; под столом пол мыл и ноги на свой сабвуфер, в отличие от Бориса, не ставил. Но зато как домой вспотевший с института придёт, так ему Борис сразу и говорит: «Что-то духан от тебя прёт, аж кошмар», и приходилось флегматику идти воду греть, но чаще он просто говорил: «А ты от меня отойди».

Боря стал опять говорить флегматику, что он будет с Еленой делать, но тот пропускал всё это мимо ушей, либо нагло начинал того грузить:

— Кобель ты, только ради постели с ней встречаешься. Что с тебя взять?

Флегматика лучше было просто так не трогать. Пока он сам по себе что-то делает, он тихий и смирный. Но как только с ним начинаешь спорить, или задавать ему «тупые вопросы», вроде: «Что такое ситара?», или «А какой модуль надо в Паскале подключать?», или, что ещё хуже, спрашивать у того что-нибудь по учёбе, так тот мгновенно вскипал, и остановиться уже не мог, доводя спор до абсурда. По этому поводу Борис часто ему говорил: «Да к тебе вообще обратиться нельзя, ты вообще никогда никому не поможешь. Из тебя учитель никакой, потому что стоит кому что не понять, так ты на этого человека наорёшь. Тебя спросишь, а ты никогда не поможешь». Флегматик в ответ лишь говорил, что не хрен быть таким ленивым, и ничего самому не делать. Он сам ведь во всём своими силами разбирается, ни у кого ничего же не спрашивает почти. И приводил цитату из «Соло»: «Когда много спрашивают, мало думают и плохо помнят» (М. Горький). Они постоянно ругались на этой почве, потому что: с одной стороны Борис недоумевал, что это флегматик такой жадина относительно информации и помощи по учёбе?, а с другой стороны флегматик не понимал, как так можно почти ничего не делать и спрашивать (а главное, постоянно спрашивать) элементарные веши или то, в чём можно просто разобраться самому («Стыдно задавать такие вопросы», говорил флегматик).

Вот такие весёлые будни у них были на тот момент раза два в неделю, когда они спорили до посинения. И вечер перед встречей как раз прошёл в таком духе, потому что Борис не вовремя стал рассказывать флегматику о своих планах. Но настроение у Бори всё равно было весёлое, потому что предстоящая встреча таила в себе что-то особенное, что-то приятное, просто что-то таила.

И вот, в воскресенье, Борис пошёл на остановку около продбазы. Елена выглядела отлично, как выразился Борис: «Она подготовилась: надела короткую юбку, накрасилась, причёску сделала, ну и всё такое». Когда они встретились, улыбались во всю Ивановскую, как советские дети на обложке журнала. И пошли в бильярд.

Дверь открылась, даже не скрипнув. В заведении было тепло и приветливо. Всё там было в диковинку для Бориса, но совсем не новым для Елены, ведь та была в этом месте часто. У стойки бара стоял телевизор, по которому шёл КВН.

— Ну что, давай сыграем партию? — предложил Борис.

— Давай, — согласилась Елена.

Взяв в руки кий и потерев руки, Боря метко ударил по шарам — игра началась. Ни один шар в лузу не попал, поэтому следующей била Елена. Той удача изменила, и она промазала немножко, шар отскочил от стенки, и покатился в совершенно другом направлении, нежели рассчитывала Лена. Борис же абсолютно спокойно забил один шарик, потом другой, потом ещё, и лишь после промахнулся. Елена решила взять реванш, и даже забила один шарик, но не больше.

— Вот, блин, — расстраивалась она по этому поводу. Борис же молча продолжал играть. Он забил ещё пару шариков, на третьем промахнулся. Елена долго целилась, потом удар... Ноль.

— Как же так? Что-то не везёт мне сегодня.

Эту партию выиграл Борис. Стали играть ещё. Телевизор сыпал шутками и остротами, а Борис уже и не старался выиграть. Он больше наблюдал, как наклоняется для удара Елена, тем более что на ней была короткая юбка (была бы юбка совсем короткой, флегматик бы его понял, но в тот вечер такое одеяние было бы слишком странным. Вот если бы на Елене были особо обтягивающие джинсы, было бы куда веселее смотреть).

Вторую и третью партию выиграла Лена, что ей подняло настроение. Не догадавшись, что эти партии Борис проиграл ей из чистого такта, она вновь получила неоспоримое доказательство превосходства женского пола над мужским, о чём они вдвоём и стали разговаривать на лавочке, когда вышли из бильярдной.

— Женщины могут всё, да и вообще они лучше мужчин, и поэтому могут без них вполне обойтись, — говорила она. Если бы я ей в тот момент сказал, что есть даже женщина-сталевар, то Ленка бы точно превратилась в закоренелую феминистку, но на самом деле в ней просто детство ещё играло, хотела она того или нет. В чём-то она была старше своего возраста, но по некоторым параметрам она была типичным тинэйджером. Зачем изображать из себя взрослую, было абсолютно не понятно ни Борису, ни флегматику, но они не знали, что это происходит абсолютно автоматически и по большей части ненамеренно, как, например, грызня между ними самими.

Борис молчаливо соглашался, потому что не хватало ещё с ней спорить.

— Знаешь, а это хорошо, что мы с тобой встречаемся, — сказала вдруг Елена, — У меня вот уже три месяца никого нет, — так оно и было, за исключением того, что на тот момент она всё ещё любила одногруппника.

Борису это заявление понравилось, и он улыбнулся. Потом возникло неловкое молчание, и Елена сказала:

— Ну что расскажешь? — воистину, женщины любят ушами. Но ведь Борис не любил долго болтать, да и рассказать ему было особо нечего (ведь у них с флегматиком телевизора не было, радио они слушали только один раз — когда сломались сразу два компьютера, в тот вечер они звонили на радиостанцию и заказывали песни для себя любимых и для заведующего кафедрой; газет не выписывали и не покупали, а купленный Борисом тюнер для показа телепередач ничего не хотел ловить из-за ужасной зоны приёма; я уж и не буду говорить про книги и тем более стихи [смешно, да? Стихи!]).

Борис откровенно хотел продолжения банкета у него на квартире, у Елены же тогда был явно постный день. И смысл свидания можно сказать, был в игре в бильярд, и ни в чём ином, потому что Елена сказала: «Мне надо до подружки зайти».

Вот тут Боренька и упал: как же так, у них, ёлки-палки, свидание, а ей вдруг понадобилось к подружке зайти? Он не подумал, что с ним на лавочке сидеть немного скучно, и зайти к подружке было не столько необходимостью, сколько подсознательным стремлением закончить интермедию.

— Хочешь, пойдём вместе? — спросила Елена.

«Нет», — подумал Борис, — «Мне что, теперь, их развлекать там обеих?» — и вежливо отказался.

Елена пошла до подружки, и они весь вечер мило болтали, обсуждая парней, косметику и многое другое. Постепенно в глазах Елены образ Бориса стал терять свой лоск, но это случилось не сразу.

Зато вот образ Елены мгновенно потускнел в глазах Бориса, и лишь теплился, вместо того, чтобы сверкать. Борис пришёл домой, и стал рассказывать флегматику о свидании. Вначале с удовольствием говорил, как они в бильярд играли, потом описал одеяние Елены, как по телевизору КВН-щики сказали какую-то пошлую шутку, и про то, что у неё три месяца никого не было, и она рада с ним встречаться. Он весело рассказал о феминистских взглядах Елены, но вот потом тон Бориса поменялся.

— Что она от меня хочет? Она что, играет со мной? Как это так — ей понадобилось до подружки зайти, я этого вообще не понимаю!

И началось обсуждение — и про гордость упомянули, и про стремление показаться взрослой и что-то из себя показать. Флегматик записал в своём дневнике: «Борис „помирился“ со своей избранницей, и даже ходил с ней в бильярд. Говорит, что она была рада его звонку (как же, у неё уже три месяца никого нет, а тут Борька сам пристаёт. Не каждый вытерпит такую мозговую атаку). Проблема в том, что ему надо от неё одно и быстро, но быстро не получается, что его и злит. Посмотрим, чем весь этот флирт закончится». Тут видно влияние высказываний Бориса насчёт действий после свидания, и этим тот явно произвёл негативное впечатление на флегматика.

Кстати, идея «мозговой атаки» родилась оттого, что Борис после этого свидания часто говорил: «Как же с ней тяжело», на что флегматик отвечал: «Да ничего с ней не тяжело, всё очень даже просто», но тот факт, что она грузит мозги, засел в этих двоих прочно — у первого от недостатка способностей к разговорам с девушками, у второго — от неверно сложившегося мнения первого. Вот как всё сложно. Тогда эти двое стали думать, что Елена слишком умная для своего возраста, хотя вполне ясно, что они оба не совсем хорошо разбирались в людях.

В ответ на неудовольствия Бориса флегматик нёс следующее:

— Да что ты расстраиваешься, со своей стороны ты делаешь всё как нормальный пацан. Так что всё нормально, — но буквально через минуту Борис чем-то разозлил флегматика, и тот заговорил совсем по-другому, — Хотя нет, на самом деле ты ни-че-го не сделал. Абсолютно ничего. Ты не дал ей того, что ей надо, — спрашивается: откуда флегматику знать, чего ей надо? Но тогда он подразумевал следующее (именно подразумевал, потому что вслух Борису он это так и не сказал, да и вообще он часто говорил загадками — заикнётся о чём-нибудь, заинтересует, а что дальше, не говорит. Бориса это очень раздражало): Елене, по его мнению, не хватало элементарной любви и заботы, поддержки, понимания. Ну влюбился он, дурачок, и идеализировал всё как обычно. Кто на втором свидании требует таких глобальных вещей? Я таких, по крайней мере, не встречал. Мол, надо дать ей понять, что она по-настоящему любима и ценна.

Борис, вообще-то мог бы именно это и сделать, но Елена отталкивала его своей... Даже не знаю, как это выразить словами. Нет, прав был Маяковский, когда сравнивал работу поэта с добычей радия. Так, сейчас попробую подобрать нужное слово: своей бесшабашностью? Нет. Своей неприступностью? Нет, не совсем. Своей гордостью? Тоже не то, хоть это слово, применительно к Елене Борис часто и употреблял. Так чем же?!!! Так, кажется понял. Как одним словом выразить отсутствие простоты и простой душевности? Просто так не выразить, поэтому скажем иначе — во время встреч и общения с Еленой, Борис всегда испытывал чувство дискомфорта, причём не такого, когда просто с девушками общаешься, а особенного, тяжёлого. Вот-вот, именно его он и испытывал. Поэтому всё шло далеко не так гладко, а как в мыльной опере.

Что же было дальше? Борис купил себе новую видеокарту, так как устал от встроенной в материнскую плату старой. Теперь он стал днём и ночью играть в игру «Жажда скорости», восхищаясь отличной графикой и машинами.

И пока тот играл, флегматик фантазировал. Что на этот раз он придумал? Да кучу дров, как обычно. Ну, скажем, как только флегматик узнал, что Елена записалась на танцы, то стал сочинять такую байку: мол, он тоже записался на танцы, только совсем в другую группу. Там он учился очень быстрыми темпами танцевать, наблюдая иногда как идут дела у Елены (та, разумеется, об этом даже не подозревала). Потом он стал вообще мэтром в этом деле, и уже преподаватель группы, куда ходила Елена, попросил его выбрать из оной партнёршу для конкурса. И потом флегматик танцевал, выбирал долго, выпендривался, и назло не выбирал Елену, хотя, согласно этой байке, она была лучшей. Ну и накаркал он своими фантазиями, потому что в настоящей жизни Елена перестала ходить на танцы из-за давления.

Про здоровье у флегматика тоже была байка (у него они имелись на любой случай жизни), в ней сюжет крутился вокруг того, что Борис привёл Елену к ним опять, и вдруг ей стало плохо. Но даже не просто плохо, а совсем плохо, вплоть до потери пульса. Борис, в соответствии с фантазией сначала чуть сам не упал в обморок, но потом стал помогать мужественному флегматику вытаскивать Елену из когтистых лап смерти. Тот где-то откопал шприц, чего-то там намешал и сделал Елене укол (где он это у себя в квартире взял, я ума не приложу. Может, заранее припас?), потом стал делать ей искусственное дыхание и массаж сердца. Кажется, в этом месте произошла заминка — «Стоит ли раздевать Елену?», — спросил Борис, но флегматик резко ответил, что тут не до пререканий и сомнений, раздел её и вернул с того света. Положил на кровать, значит. Та очнулась и первый, кого она увидела, был... Ну, тут и без слов ясно, что любил себя главным героем делать в своих фантазиях флегматик.

— Что случилось? — слабым голосом спросила она флегматика. Тот лишь улыбнулся (или по голове её погладил, и сказал: «Всё в порядке»). Злая байка получилась.

Или вот ещё, байка про что-то совсем невообразимое: флегматик ни с того, ни с сего научился проникать в мысли людей и мысленно им что-то передавать. И таким образом он проник в мысли своей возлюбленной, вначале просто подслушивал, о чём она думает, а потом вообще представился её внутренним голосом. Лена вначале испугалась, но потом к нему привыкла (хотя вообще-то странно, чего это голос оказался мужским?). Так они общались долго-долго, пока флегматик (ну как же без этого) не вздумал выделаться и исчезнуть на пару недель. Знали бы вы, как радовалась Елена, когда вдруг утерянный внутренний голос вернулся! Но садист-флегматик решил уйти ещё раз, но на этот раз навсегда. Опустим все рыдания-причитания Елены по этому поводу. Главное в том, что неинтересно просто так уйти, обязательно должно было что-то случиться, иначе зачем байку сочинять? И случилось: однажды в районе остановки «Художественная школа» шла по улице Елена. И не подозревала она, что рядом с ней идёт маньяк, который замышлял сделать что-то нехорошее (маньяки очень редко делают что-то хорошее) над Леной, и тут... Нет, флегматик не стал бросаться на маньяка и жестоко того бить. Он просто мысленно сказал, чтобы она остановилась, потому что если она остановится, маньяк не станет её преследовать, а просто уйдёт искать новую жертву. Та остановилась, маньяк прошёл мимо, и так же мимо прошёл флегматик. И вот тут Елена обо всём и догадалась. Флегматик уже хотел было уйти дальше, как вдруг в спину раздалось: «Стоять!», причём мысленно раздалось, прямо у него в голове. Тот удивлённо обернулся, и встретил укоряющий взгляд Елены. И камера в этой фантазии стала облетать их вдвоём по кругу (это флегматик косил под Джеймса Камерона), создавая очень трогательную сцену. Потом флегматик взял Елену на руки и пошёл с ней в неизвестном направлении. И была ещё куча других версий этой байки, там было и про материализацию (сидит Елена на уроках, и вдруг перед ней материализуется флегматик, а кроме неё его никто не видит и не слышит, а общаются они по мысленному протоколу, который для простых смертных юзеров не доступен. Что самое страшное, они в этом состоянии могли ощущать друг друга физически), и про разные гипотетические поля, — мол, раз флегматик в неё влюбился, то он создавал особое поле, которое вдруг почувствовала Елена. Что там было дальше, это уже одному флегматику известно.

Всё, хватит на сегодня баек!

Правда выльется наружу

«Всё тайное становится явным»

Народная пословица

В порыве гнева, Борис как-то сказал:

— О, а ведь на ней отлично тренироваться! Я же ведь, после неё с любой девушкой смогу без проблем познакомиться. Видно, Бог её создал специально для того, чтобы на ней тренировались.

Флегматик же по этому поводу подумал: «Вот поэтому она и стала такой, потому что на ней все тренируются». Какой такой и кто такие все он в мыслях не уточнил.

Через четыре дня после этой встречи Борис позвонил Елене и та предложила ему встретится, но с собой она хотела взять подружку. Борис терпеть не мог всяких подружек, но всё равно согласился — а куда деваться? Он предложил флегматику составить им компанию, но тот очень резко сказал: «Нет!». Тогда Борис решил предложил своему двоюродному брату Александру составить компанию подружке Елены (ту звали Ольгой), Саня, разумеется, согласился.

Флегматик предупреждал Бориса насчёт Сашки, говорил, что тот такой человек, слишком уж компанейский, и оттянет всё внимание на себя, будет выделываться, и вести себя так, как ведут во время пьянок в компаниях, но у Бориса всё равно больше него никого на замену не было. А ведь даже Сергей говорил, что девушку в гости можно приглашать только в двух случаях — как друга, и как девушку (т. е. со всеми вытекающими).

— Тогда никакой интимной встречи у вас не получится, — сказал Борису флегматик, — и ещё кое-что.

— Что? — спросил Борис.

— Не вздумай привести Ленку ко мне.

— Это почему?

— Мне от неё плохо, она энергетический вампир.

— Это как?

— Да тогда она приходила, мне аж плохо стало. Думал что-то о ней.

— Да не городи ты чушь.

— Нет, ну ты сам вспомни — когда к нам приходила хоть одна девушка, то обязательно что-нибудь случалось. То винт полетит, то ещё что-нибудь случится. Эта квартира — корабль, где нет места женщинам.

— Ну ты загнул, — скептически отнёсся к этому Борис.

На этом разговор и закончился. Хотя нет, тогда два наших героя договорились не разговаривать друг с другом (это оттого, что флегматик часто не отзывался на обращения Бориса, когда чем-то занимался. Борис раздражался страшно, и лишь через месяц они узнали о существовании экстравертов и интровертов (последним как раз и являлся флегматик) и всё объяснялось элементарной психологией, а не тем, что флегматик «гад последний») хотя бы неделю.

В тот вечер флегматика стало ломать, словно наркомана. Видно он предчувствовал, что увидит Елену вновь, и ему будет от этого плохо. Поэтому он на следующий день решил-таки сказать, что с ним происходит на самом деле (то есть, почти через месяц после того, как процесс пошёл). И он даже сочинил какое-то оправдание тому, что ему пришлось об этом рассказать.

Дело в том, что он не только байки всё время сочинял, он думал о ней всё время, и в его груди творился кошмар — она болела, и ещё на душе было тяжело. И именно последнее не давало флегматику спокойно жить, он не мог ничем заниматься, ни на чём сосредоточиться, ничего делать. А приход девушки, из-за которой всё это началось, мог лишь обострить ситуацию. Как он ни пытался перестать о ней думать — ничего не получалось, мысли как бы сами собой заползали к нему в голову и думались, думались, думались, не давая нормально жить.

И поэтому флегматик всё и рассказал.

— Борис, — сказал он, — Не приводи ко мне никого.

— Почему?

— Я в Елену влюбился, и мне от этого плохо.

— Чего?... А я-то думаю, почему это ты так против её прихода сюда, и рассказываешь сказки про то, как она тебя сглазила. Надо же. Ну вот, я с ней закончу, и ты с ней будешь зажигать.

Видно Борис даже сам не понял, что сказал. Речь тут шла совсем не об этом. Так или иначе, флегматик поступил не просто опрометчиво, он поступил не по дружески, рассказав всё Борису.

Борис убежал, а флегматик решил заняться учёбой, и стал чего-то моделировать на компьютере, но у него ничего не получалось, потому что в сердце отдавалось неизбежное грядущее, которое мелкой дрожью потрясало тело и не давало ничего делать. Хоть он и думал, что Борис не придёт, но понимал, что это вряд ли случится, потому как на улице холодно, а другого места для общения они вряд ли найдут.

«Потом пришли Саня, Борис, подруга Оля и ещё кое-кто, в кого я влюбился по уши. И этим вечером всё стало ещё хуже... Хочется верить, что вскоре я забуду обо всём этом, но что-то никак не получается» — это была запись, сделанная флегматиком в тот же день в дневнике.

Сидел флегматик за компьютером, и вдруг щёлкнул замок. Зашли Борис с Сашкой. Первый заглянул в комнату, и тут флегматик услышал девичий смех. Всё, хана.

— Вешайся, — издевательски сказал ему Борис. Флегматик в этот момент хотел вздёрнуть Бориса самого.

Зашли, значит, все гости в комнату, девушки сняли свои шубы и кинули их на кресло. Саня с Борисом отправились в магазин за пивом (по пути, видно, смекалки не хватило купить), оставив этих двоих на попечение флегматика. Тот чуть умом не тронулся от присутствия Елены, но старался держать себя в руках.

— А вы вообще как сюда попали? — спросил он девчонок.

— Я вообще то, — отвечала Елена, — пришла компакт-диски забрать.

— Вот оно что, — ответил флегматик, матерясь про себя по поводу того, что не отдал их тогда Борису. Он достал их из потайного места и вручил Елене. Объяснил, как ими пользоваться, как устанавливать программу для просмотра видео клипов, показал им ролик.

— Ой, я тебе так благодарна, а то я песню эту нигде достать не могу, — это Елена говорила про саундтрек к фильму «Спан».

— Да не за что, — отмахивался флегматик, которому жизнь стала казаться не такой плохой как раньше, а просто невыносимой.

Вернулись, значит, наши добры молодцы с пивом и четырьмя пачками сухариков. И банкет начался! В течение всего того вечера под музычку из сборника «Подборка хорошей музыки», который собственноручно делал флегматик, и проходило общение (этот сборник он подарил Елене). Флегматик постоянно кидал злые взгляды на Бориса, мол: «Твою мать, ты чего их сюда привёл?» Зря он так, настроения это Боре не прибавило, хоть тот эти взгляды злые старался не замечать.

Флегматик сел на свою кровать, на его стул у компьютера села Елена, Саня с Борисом были на лежанке последнего, а Оля села в кресло. Всё, усадил я всех. Под пивко с сухариками можно было и пообщаться. Флегматик украдкой смотрел на Елену, та в тот день выглядела в том же стиле, когда ходила с Борисом в бильярд. Сначала даже не знали о чём и говорить, но потом Саня стал отогреваться у батареи, и постепенно появились темы для разговора. Затронули и приход Бориса к Елене в «весёлом» виде, но мы это уже обсуждали выше, поэтому сей момент нам не интересен. Скажем лишь, что тогда флегматик сказал Лене, что это она виновата в случившейся ситуации, но та это не признала, а объяснять, почему она виновата, флегматик не стал.

— Слышь, а тебе сколько лет? — спросил Елену Саня.

— А я тебе не скажу.

— Да тут и так видно, что ты мелкая.

— Ну сколько, сколько мне лет? 

— А я узнаю.

— Но кто тебе скажет? — в издевательском тоне сказала Елена.

Нашли о чём спорить! После они хлебнули пива и закусили сухариками (эти самые сухарики стали летать по комнате, вызвав страшное неудовольствие флегматика, который задал вопрос целившейся в Саню Елене: «А кто эту всю прелесть убирать будет?», на что она ответила: «Борис». На флегматика сей аргумент совсем не подействовал, потому что Борис скорее всего, будет просто ходить по этим сухарикам вплоть до Страшного суда, но даже не подумает за собой их убрать).

Не долго думая, стали спорить о превосходстве технарей над гуманитариями.

— А я говорю, гуманитарии умнее, — говорила Елена.

— Умнее, говоришь? Ну вот сама смотри — всё, что вам надо, так это всякие законы просто заучивать, там даже думать не надо. История, право, что там у вас ещё есть... А вот ты попробуй решить и составить самую простую схему электрическую, здесь точно мозги нужны, — парировал Саня.

— Гуманитарии учат гораздо больше, у нас семинаров много, и вообще, нужен более гибкий ум.

— Да, ага. У вас семинары, а у нас лабораторные. Вот попробуй сделать любую лабораторную по механике твёрдых тел, так у тебя последние извилины распрямятся.

— Ой, как же страшно. А где это вас так учат?

— В нашем техникуме, в котором я учился.

— Техникум? Да это ПТУ убогое.

— Да твоя фазанка в тыщу раз хуже.

— Между прочим, это не «фазанка», а колледж.

— Фазанка, она фазанкой и останется, как её не называй.

Хоть разговоры были глупыми, но флегматик решил кое-что записать на микрофон, чтобы в последствии послушать. Он включил микрофон на запись, сделал потише музыку, и сел за свой компьютер, где стал печатать по-английски всяческие проклятия. В переводе, это выглядело так: «К чёрту любовь! К чёрту её! „Удивительное чувство...“ Что такого в ней удивительного? Никакой пользы, лишь боль. Как можно с ней жить? Просто злость берёт от всего этого». Печатал он так, дабы никто, заглянув в монитор, не догадался, о чём это он там рассуждает.

Тем временем стрельба сухариками разгорелась. Александр и Елена стали кидаться друг в друга, бегая по комнате, потом Саня немного пошмотал Лену, когда сидел на кровати. Она не могла вырваться и дрыгала ногами, смеясь. После, когда уже надоело вот так смачно веселиться, пошли покурить. В коридоре опять стали смеяться, пугая соседей. После опять собрались в комнате, но темы для разговора сразу не нашли.

— Что-то скучно у вас тут, — сказала Елена.

— А чего же тебе надо?

— Меня надо всё время развлекать, по клубам водить.

«Детство в ней играет, раз ещё сильно хочет веселиться», подумал флегматик, вспоминая себя в том же возрасте. Он включил свою любимую музыку, но даже она не могла его успокоить. Он что-то ходил по комнате, руками дёргал.

— Да расслабься ты, — сказала ему Ольга, ей по этому поводу ответил Борис: «Да он не расслабится». И действительно, не расслабился. К сожалению, Борис тоже не расслабился. То ли влияние флегматика, то ли не располагающее поведение Елены не давало ему к ней прикоснуться. Он от безысходности стал играть в «Жажду скорости». Флегматик удивился, мол, чего это он? Но сам не понял, что именно его присутствие тут Бориса и смущает.

Нет, был же один момент, Борис приобнял Елену, вроде всё было нормально. Но не могли они вместе усидеть почему то, и вскоре Борис стал как неприкаянный.

— А ты чего такой? — спросила его Елена, когда тот злобно стал играть в игрушку. Борис что-то пробурчал невразумительное.

— Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? — сказала Елена. — Славу. Тот тоже злился, когда ему не оказывали внимания.

Про внимание вообще можно завести отдельный разговор, но почему-то Саня свободно зажигал с Ольгой, никого не стесняясь, и всё было путём. Вывод: всё зависит от самих людей, и никак иначе. Саня хоть и сказал Елене о том, что «Что-то в тебе есть. Ты во мне что-то задела», но на самом деле, ему было гораздо веселее с Ольгой, потому что та была намного проще, хоть внешностью она немного уступала Елене.

— Есть такие люди, — говорила тем вечером Елена, — На которых можно сесть, ножки свесить, и поехать. Просто взять и оседлать, но есть и такие, которые могут оказать достойный отпор, как сегодня, — и она посмотрела на Саню.

— Ну, а чего же ты хотела? Мы вот такие. А тебе не следует ставить себя выше других, это раздражает.

— Почему мне это все говорят? — спросила Елена.

— Да, и ты пытаешься показать себя взрослой, — добавил флегматик, которому сам Бог вообще-то велел заткнуться.

— С кем бы я ни общалась, каждый считает своим долгом мне это сказать.

— Да потому что это так и есть, — флегматик решил чуть-чуть поговорить.

К этому времени Бориса упросили выключить его компьютер и стали сидеть в тишине. Стало уже совсем темно, и девчонки время от времени спрашивали сколько времени, и подпрыгивали от звука электронной кукушки, что была у флегматика в телефоне. Елена села на кресло, близ компьютера Бориса, флегматик позади её в окно смотрел; Борис в одиночестве лежал на своей кровати, а на кровати флегматика развалились Ольга с Саней, они мирно лежали, время от времени целуясь.

Разговор постепенно зашёл совсем в дикие дебри. Елена говорила, что «все мужики сволочи, жизнь — дерьмо, а солнце...», нет, не будем обижать солнце. «И вообще меня окружают одни лузеры» (это в переводе с аглицкого «неудачники»). На это заявление флегматик спросил: «А где же тогда виннеры („победители“, соотв.)? Ты их встречала?» «Да», — отвечала Елена, — «Видела парочку».

Сначала флегматик подумал: «Интересно, а она Бориса тоже считает лузером?», а потом «Нет, с таким характером её никакой виннер не вытерпит, ей придётся только самой делать лузера виннером». Борис же лежал на кровати и думал: «Какого хрена флегматик тут с ней треплется и не уходит?», а на смысл всех разговоров ему было наплевать.

— А у меня в жизни всё сейчас плохо, это точно, — сказал вдруг флегматик, вспоминая заявление Елены про жизнь и мужиков.

— Почему? — последовал вопрос.

— Да так, вот делать мне было нечего, и я вспомнил о том, о чём не следовало вспоминать. 

— О чём же?

— Да вот, Борис знает о чём. И мне теперь от этого хуже не куда, — загадкой проговорил флегматик, как обычно, ничего не сказав. — Кстати, а почему это мужики сволочи? — спросил он Елену.

— Да просто так оно и есть.

— А по мне все люди хорошие.

— Все? И даже мужики?

— Ну да. Все. И о каждом надо говорить только хорошее. — Забыл вам сказать о том, что иногда флегматик любил читать проповеди. Он этим особенно увлекался на втором курсе, когда читал особо фанатичную книжку про религию. Но и в это время он иногда Борису говорил нечто такое особо правильное и наставляющее на верный путь. Про грехи говорил, про жизнь неправедную и про то, что будет с грешниками на том свете. Сам, конечно, он был совсем не ангелом, но на словах стремился стать лучше, только у него это не совсем получалось.

— А про меня можешь сказать что-нибудь хорошее? — спросила его Елена.

Флегматик молча подумал, представил, что он мог понаговорить в тот момент, и решил воздержаться, хотя Борис, краем уха уловив тему, сказал: «Давай, скажи что-нибудь хорошее». Совсем Боря стал злым, потому что ни на шаг в своих отношениях с Еленой в тот вечер не продвинулся, а скорее наоборот. И всё из-за того, что флегматик ему рассказал перед встречей про свою душевную ситуацию.

Единственный компрометирующий момент, который допустил в тот момент флегматик, настал тогда, когда он стал открыто говорить Елене про то, что она вообще не вписывается в здешний интерьер. Это произошло, когда он подумал: «Вот любит один человек другого, а тот и не знает, и даже не догадывается». Елена сказала по поводу заявления про интерьер:

— А ты что, во мне разочаровался?

— Если бы, — ответил флегматик.

— Ну, а что тогда?

— Да ничего.

Надо было ему либо вообще замолчать, либо сказать ей всё даже ещё раньше, но он этого так и не сделал. Ничего, будет впредь умнее.

Пришло время. Стала вся наша компания собираться. И флегматик увязался вместе с ними по какой-то ему одному известной причине. В тот вечер шёл снег и дул ветер, пять человек шли по улице молча, лишь иногда перекидываясь парой фраз, вроде:

— Если я упаду, то как раз на флегматика, — А так как тот был в очень здоровом пуховике, то падение было бы мягким.

И ещё иногда флегматик напевал что-то из «Лед Зеппелин».

Дошли они до перекрёстка, там Саня с Ольгой пошли в одну сторону, а Борис с Еленой в другую. Угадайте, за кем увязался флегматик? Правильно мыслите. Но ведь ему Борис говорил на перекрёстке:

— Саня будет у нас ночевать, так что иди домой.

Флегматик нагло это дело не расслышал, или как будто не понял, и пошёл вместе с Борисом, правда, на противоположной стороне дороги. До остановки продбазы Борис и Елена шли молча. Флегматик давно их обогнал и ждал на перилах другой стороны дороги. Его подозвал Борис (а Лена всё шла вперёд), и сказал:

— Иди скорей домой, а то Саня тебя под дверью ждёт.

— Что же ты сразу не сказал?! — «Удивился» флегматик, и побежал скорей домой. Борис догнал Елену, но та сказала ему:

— Не надо меня провожать.

— А почему?

— Просто не надо. Надо уважать желания других.

Борис немного ошалел — слишком много уже неприятностей для одного дня, но потом отстал от неё и пошёл домой.

Флегматик нашёл перед дверью Сашку. Чуть позже пришёл злющий Борис. Он был не просто злым, он был невероятно злым. И с порога начал наезжать на флегматика:

— Ты чего это с нами пошёл, я же тебе сказал, что Саня у нас ночевать будет?

— Ну не понял я, не расслышал.

— Всё равно, чего тебе это понадобилось идти? Сидел бы дома! — распалялся Борис. Потом он стал говорить о самой встрече, — Ты почему не ушёл? Чего это там всё время сидел? Я из-за тебя вообще не мог ничего делать.

Флегматик отвечал:

— А причём тут вообще я? Вот на Саню посмотри, он свободно с Олей был, и вообще ему на всё было наплевать. Ну так же?

Саня своим видом показывал согласие.

— Да ты своим одним присутствием всё отравлял.

— Во всём я виноват, значит. Я тебе руки сковывал, не давал её обнять, да? — парировал флегматик, забывая, что это именно он перед встречей выдал Борису совсем ненужную информацию.

— Конечно, ходил там, смотрел на всех, нет чтоб уйти.

Я понимаю, конечно, что флегматик был, отчасти, причиной сей неудачи на личном фронте Бориса, но не следует забывать, что именно Борис пришёл сюда с Еленой, вопреки просьбе флегматика. И ещё тому надо было уйти, это уж совсем садизм.

— Сам ты во всём виноват, нечего тут злиться и на меня наезжать.

— А ты знаешь, что она мне сказала на улице?

— Что?

— «Не надо меня провожать», понял?

— Всё равно я тут не причём. Саня, скажи ему. Может он хоть тебя послушает.

— Да, Борька, ты что-то совсем был замороженный. Взял бы, к ней подкатил бы как следует, а то сидел, тупил что-то.

— Ага, подкатишь здесь, когда этот сидит и всё портит.

— Ну Сане же я ничего не портил, он вообще ни на кого внимания не обращал. Почему же ты, Борис, не смог так же?

Боря подумал, и решил согласиться, потому что уже приходила пора спать.

— Да, наверное, это я слишком долго завожусь. Слишком долго разогреваюсь.

Легли спать. Флегматику, конечно, стало не очень хорошо почивать, после этой встречи, но всё же он заснул. Утром он совсем разомлел, и решил оставить о своём состоянии пару строчек в дневнике. Эта пара строчек вылилась в целое «Письмо к любимой», прочитав которое можно понять, как способны атрофироваться мозги у влюблённого человека.

Письмо к любимой

«От любви дети родятся и мосты строятся»

Из Маяковского

Никогда дальше не думал, что так может быть: ты так близко и так далеко от меня. Ближе тебя у меня никого нет — ты в моём сердце, но всё же ты так далеко от меня, что даже расстояния до звёзд кажутся ничтожными по сравнению с пространством между мной и тобой.

Двадцать лет моей жизни рухнули в один момент, после встречи с тобой. Вся жизнь рассыпалась на миллиарды кусочков, собрать которые нет никакой возможности.

Жаль, что это произошло со мной так поздно. Случись такое лет пять назад, возможно, мне не было бы так больно. Сейчас на душе лежит такой груз, что и не передать словами.

Что я в тебе нашёл? Всё, абсолютно всё. Благодаря тебе я понял, что в жизни есть нечто большее, чем простые серые дни. Нет никого прекрасней тебя, а ведь раньше я в это не верил, и теперь жестоко расплачиваюсь за своё неверие.

Я никогда не скажу тебе о своих чувствах, о бессонных ночах, потому что любовь всё равно останется безответной.

Да и что будет, если ты узнаешь? Ты просто удивишься или даже рассмеёшься (самым красивым смехом на свете), но мне от этого будет только тяжелее.

Не знаю, смогу ли я тебя забыть, хоть время и лечит, но почему-то в голову приходит мысль о том, что мне придётся жить с этим до конца жизни.

Каждый день лишь ты в моих мыслях, твой образ в глазах, твой голос слышится мне во всём... и что с этим мне делать, я не знаю. Не буду просить тебя выслушать меня, сделай лишь одно: отпусти. Если это случится, то до конца своих дней я буду вспоминать тебя в своих молитвах. Освободи меня от этих мучений, избавь от душевной боли.

Но как бы ты ни поступила, я всегда буду любить тебя.

Твой...

(у меня теперь нет сил, даже написать своё имя)

Такие послания уже устарели безвозвратно, но флегматик даже в любви оказался человеком старомодным и консерваторским. В этом письме много написано про боль, но мучиться ему осталось не долго, впрочем, не будем забегать вперед, ведь впереди нас ждут тяжёлые дни.

Тяжёлые дни

«С той поры, как я тебя полюбил...»

«Лед Зеппелин»

После этой злополучной встречи всё пошло кувырком. Если Борис с флегматиком и так между собой не совсем ладили, то теперь всё стало ещё хуже. Помните, я говорил вам о том, что пару раз в неделю они спорили до умопомрачения? Так вот теперь они спорили пару раз в день, если не больше.

Отношения у них накалились до предела.

— Ты вообще сволочь, — говорил как-то во время этих затяжных споров флегматику Борис, — почему ты мне про всё, про это сказал, а? Ведь даже в песне поётся «Ну, а случится что он влюблён, а я на его пути, уйду с дороги, таков закон, третий должен уйти». — Здесь я ещё могу с ним поспорить: это кто ещё влюбился, а кто в данном случае третий лишний? Но флегматик спорить не стал, он лишь сказал:

— Да мне от этой любви так плохо, что просто деваться не куда. Скорей бы она прошла.

— Ну да, ты тогда сидел, смотрел на нас с Еленой, и желал нам несчастья.

— Да ничего подобного.

— Не отмазывайся, если не явно, то подсознательно ты этого желал. Ты сейчас во мне, скорее всего, видишь потенциального противника.

— Ты что, Россия для Америки, чтобы я в тебе видел потенциального противника? Да сдался ты мне, как зайцу стоп-сигнал.

Вот так они шпыняли друг дружку, но потом перешли и на Елену. У них вскоре все будни и вечера так и проходили — ссоры с друг другом вперемешку с обсуждением Елены.

Не понимаю, откуда эта дурная привычка взялась у людей: обсуждать кого-нибудь, причём с самым умным видом (за кадром, разумеется, а не лично в глаза). Ведь не знают совсем человека, видели его за всю жизнь пару раз, а вот рассуждают как опытные психологи, со стопроцентной уверенностью, придумывают будущее, докапываются до прошлого и находят, как сами считают, истину и ещё долго смеются.

Вот именно это дело и стало для них самым главным способом занять своё свободное время. Когда один замолчит, второй начнёт, потом меняются местами, ругаются, но продолжают обсуждение.

Скажем, вечером, сели они чай попить. Нет, чтоб культурно помолчать, или поговорить о котировках валют на мировых рынках, так нет...

— Ну что, чайник вскипел?

— Да, иди, наливай себе.

— Сегодня классно Мокрый всех пробородил по лабам.

— Да, особенно девочек-отличниц.

— Это точно. А мне повезло, он в моей лабораторной нажимал только то, что надо. И поэтому принял, да и картинка с «Лед Зеппелин» подействовала, наверное.

— У этих лаборантов там просто экспишка стоит, а все же, в основном, на девяносто восьмом делали...

— Это точно.

И вот именно в тот момент Борис взял кружку с чаем, и стал его пить. А пил он чвиркая. От этих звуков флегматика аж передёрнуло, он к этому ещё не привык.

— Твою мать, ты чай научись тихо пить. Представляю что было бы, если бы Елена тебя услышала.

— Ну так я при ней не буду чвиркать.

— Угу, это вы все, пока встречаетесь такие хорошие, заботливые и пушистые, как только женитесь, — всё, ноги на стол и гигиену на полку. Это мне так моя мама говорила. Ты точно таким будешь.

— А откуда ты знаешь, каким я буду? Почему ты всегда говоришь так уверенно, как будто знаешь точно? Помнится, ты и про себя говорил, что никогда не влюбишься, и на тебе. Так что всё, что ты себе там выдумал, всё это чушь полная, так что отдыхай со своими выводами, умник.

— Да пошёл ты, ну и что, что я говорил, просто это оказалось не так, как я предполагал, и всё. А в остальном-то всё правильно.

— Что правильно, а? Даже разговаривать с тобой не хочу.

Немного помолчав, Борис, однако, продолжил.

— А ты, подлец, всё-таки. Ты у меня её мечтаешь отбить.

— Да надо мне это, я же не дурак. Я знаю, что она не для меня.

— Знаешь ты... Всё равно подсознательно...

— Ты уже достал со своим подсознательным. И она, кстати, и не для тебя тоже.

— Ух ты, а почему?

— Да ты посмотри на себя, и посмотри на неё. Она ж ещё ребёнок, надо её, как она говорит, по клубам таскать, но... Но к тому же ей нужен по-настоящему достойный молодой человек, а не такой, как ты. Или как я.

— Да хватит уже нести чушь.

— Нет, ты не сделаешь её счастливой.

— А кто же тогда сделает, уж не ты ли?

— У меня и то, шансов больше. Но, как говорится, не судьба. Я всё равно никогда с ней не буду.

— Больше шансов... Любовничек влюблённый.

— А ты баран, вот ты кто. И ты ей по знаку зодиака не подходишь, вы с ней абсолютно не совместимы.

— Ты, блин, козерог хренов. Ты хуже.

— Нет, что может быть хуже барана? Ты же упрёшься, тебя с места не сдвинешь.

— Зато ты гибкий, вообще.

— А причём тут я? О тебе же речь.

— Зато ты у нас хороший такой... Любовничек.

— Да я-то хоть её люблю, а ты вот дурью маешься. Ведь с первой же встречи ясно было, что вы не подходите друг другу, когда она тебя овцой обозвала.

— Много ты понимаешь. Конечно, она не подарок, с ней тяжело, и мозги она забивает, но тогда ты был во всём виноват, сидел там, воздух портил. Чтоб тебе дети в суп нагадили, — это было одно из самых любимых выражений Бориса.

— Я виноват, не спорю. Но на самом деле ты сам виноват, и больше никто.

— Ну-ну, а кто мне позвонить предложил, и на мозги капал? Вася?

— Здесь я согласен. Не вспомнил бы я про неё, ничего и не было бы.

— Да, и не было тогда этого головняка. Но я всё равно её добью, и не вздумай её у меня отбить, она моя.

— Нет, не твоя.

— Почему?

— Не твоя и всё. Ты ведь ещё даже её парнем называться не можешь. У вас не отношения, а чёрт знает что.

— А что по-твоему значит «её парень»? Муж что ли?

— Парень, это когда вы друг друга понимаете хотя бы, и не подкалываете один другого. И вообще, любить надо человека, а не так как ты, лишь бы перепихнуться.

— Думаешь, что раз ты влюбился, так всё теперь? Я уже просто какой-то кобель? Ты вообще не понимаешь, что я думаю на самом деле. Ты просто уверен, что ты прав, и всё, а на самом деле ты не прав. Я ведь тоже не просто так к ней отношусь, так что убери отсюда свои руки и не порть мне настроение. Всё у нас с ней, может быть, ещё будет хорошо, и запихай свою любовь себе в...

— Да я тебе вообще Елену подарил, так что молчал бы уж.

— Ну-ну.

В другой раз они предпочли воздержаться от обсуждений себя любимых, но косточки Елене промыли досконально, и если бы она икала каждый раз, как эти двое о ней разговаривали, то уж точно пила бы воду литрами каждый час.

— Гордая она не в меру, сама никогда не позвонит. Вот видишь, вчера, 23-го февраля, не позвонила и не поздравила. Хоть бы раз позвонила. Нет, она всё же явно мелкая ещё. И тупая.

— Сам ты тупой. Мелкая ещё может быть, но не тупая.

— Да тупая, с ней общаться тяжело.

— Это тебе тяжело.

— Она такая же тупая, как и все тёлки.

— По-твоему все бабы тупые?

— Я вот тут думал об этом, и пришёл к таким выводу: издревле тёлкам не надо было думать. Вот ещё в пещерах когда люди жили, кто охотился, соображал, как можно было поймать мамонта? Мужики. Тёлки же в это время в пещере пол подметали, да детей нянчили, — на это совсем мозгов не надо.

— Давай, повозись с детьми, чтобы они не орали, я посмотрю, как это у тебя получится.

— Но ведь это же у них на инстинктивном уровне, как у животных. Они не думают, когда с детьми возятся. Да вот и теперь, если взять современную жизнь. Кто вечно думает: как к тёлкам подкатить? Какой повод придумать? Как получше срастить и куда привести, что сказать и как залечить. Думают же мужики. А что тёлкам делать? Стоять и ждать, пока подкатят. Тут даже думать не надо. Правда, им плохо оттого, что они сами не могут подкатить. Представь, стоит тёлка на «Набке» и хочет познакомиться с кем-нибудь. И вдруг видит парня, который ей понравился. А ведь он взял к ней, и не подкатил. Не бежать же ей самой за ним.

— Ну ты прям теорию сочинил.

— Да так оно и есть: тёлки тупые, даже если они умные. Вот я не знаю, почему Лена такая, может, у неё детство было тяжёлое. Или кто кинул в прошлом жестоко... Вот она и бесится, говорит, что «все мужики сволочи».

— Тогда тебе надо сделать так, чтобы она после тебя не ненавидела мужиков ещё больше.

— Интересно, она ещё девственница? — У Бориса был бзик на почве девственности. Он просто мечтал о девственнице и про всех девушек, что хоть мало—мальски ему нравились, он спрашивал у флегматика: «Интересно, а она... Наверное, точно девственница».

— Вряд ли. Не думаю.

— На тебя что, все её разговоры про её похождения подействовали? Да она точно девственница ещё, я тебе говорю.

— Думай как хочешь.

— Или её кто-нибудь обесчестил по пьяни, вот она и бесится. Ей, кстати, ни за что судьёй нельзя быть.

— Почему?

— Да она всех мужиков засудит нахрен. Стоит кому только что-то сделать, так сразу срок на двадцать лет за изнасилование в колонии строгого режима. «Держитесь, мужики сволочи!»

— А по-моему она всё же хорошая, просто...

— Что просто? Она хоть раз показала себя хорошей?

— Хорошая она и всё. Хотя бы потому, что я её люблю.

— Нашёл оправдание, любовничек.

Вот так они и общались, конечно, не всё время так, обычно просто повторяли одно и то же из пустого в порожнее, я привёл их разговоры в более концентрированной форме, нежели они разговаривали на самом деле.

Кроме вышеизложенных измышлений, Борис говорил, что Елена учит социальную психологию в колледже, и теперь на нём испытывает, а флегматик думал, что её надо правильно оценить, иначе какой бы парень ни был, он в ней ничего не поймёт и уйдёт от неё.

Флегматик позвонил Сергею, дабы тот помог советом. Рассказал ему о сложившейся ситуации и про то, что всё-таки влюбился.

— У всех нормальных людей первая любовь бывает лет в четырнадцать или в шестнадцать, один я, как последний ламер, влюбился на третьем курсе.

— Да ничего, всё нормально. А вот кто Елена по знаку зодиака?

— Да такая же, как и я.

— Значит она и Борис — это овен и козерог. Очень интересное сочетание, я таких пар никогда не видел. Ничего им не светит.

К слову, именно такие знаки были у родителей флегматика. И ничего же, жили же. Правда, развелись после пятнадцати лет совместного бытия, но ведь жили же вместе!

— Да тут это и так ясно, потому что у них всё это протекает как-то странно.

— Она слишком активная для него, её надо всё время занимать чем то, ей нельзя сидеть на месте. Козероги, самые удачные знаки, самые практичные. Если он действительно такая стерва, как ты говоришь, то ей конечно скучно. Она выйдет замуж за богатого, так получается её и воспитали, такой стервой. А Борис — знак огненный, он быстро загорается, но так же быстро остывает. Тебе же просто надо оставаться таким, как ты есть, не пытайся измениться. Тогда, может быть, чего и выйдет.

Флегматик с одной стороны не хотел, чтобы у него что-то вышло, потому что он своим разумом понимал, что ничего общего у него с Еленой нет, и у них если по какой-то фантастической случайности и было бы что, то это было бы не намного лучше того, что сейчас есть у неё и Бориса. Флегматик называл Елену «дьяволом в ангельском обличье» или «конфеткой с сюрпризом — в такой стильной оболочке, шокирующее внутреннее содержание». С другой же стороны, он что же, влюбился — и зря? Вот так он сидел, смотрел, как Боря играет, и думал о том, как всё же несправедливо устроена жизнь. Тем не менее, он радовался, что теперь ничто человеческое не чуждо, и он ощущает себя простым смертным, а не кем-то непонятным. Хотя, боль продолжалась. Каждая любовная песня казалась ему кошмаром, во всех девушках на улице он искал Елену, а если в плейлисте проигрыватель «ВинАмп» случайно находил песню «Вельвет», которая флегматику напоминала о Елене, так у того защемляло сердце.

И иногда он ругал себя за то, что сам же во всём и виноват, так как именно он сам уговорил Бориса позвонить Елене. Но дело в том, что Борис в то время слишком уж часто говорил ему про то, что нужна девушка. Нужен хоть кто-нибудь. Поэтому он настроил на этот лад флегматика. И тот, как только Борис стал опять про это говорить, и придумал свести его с Еленой, несмотря на то, что она больше понравилась ему самому. Так что зря он так себя винил.

А вот ругаться ему, как и Борису, надоело. «Как же так, маленькая девочка завесила двух взрослых пацанов, но, поди, даже и не подозревает о сложившейся ситуации», думал он. Что-то он слишком много думает в этой книге, но таков уж сюжет, и таков его удел — думать. Флегматик всё время думал, а Борис всё время действовал, и поэтому часто Боре было плохо от бездействия:

— Помню, как же мне было хорошо, когда я работал прошлым летом! Прихожу уставший, но довольный. А сейчас вот делать нечего, учёба клинит аж до нельзя, да и личной жизни никакой путной. Вот почему тот пацан из моей группы всё успевает делать? Потому что живёт на шее у родителей, девушка у него есть, и поэтому как ему не жить в своё удовольствие? А я вот живу не так, как должен...

Тяжко было не только флегматику. Борису тоже такой образ жизни и постоянные споры, ссоры и ругательства достали. Он мечтал как можно быстрее сделать машину, которую они с Саней вместе купили, и уехать летом на природу. Он ходил на тренировки и с ненавистью ходил в свой институт, потому что там всё равно ничего интересного не было. Его широкая душа жаждала иного, жаждала встречного ветра, бьющего в лицо, когда на полной скорости мчишься на своём байке. Как бы ему хотелось промчаться по шоссе на мотоцикле, везя на заднем сиденье свою девушку! Но реальность его сковывала. Елена при первой же встрече сказала, что никогда не сядет на мотоцикл, потому что её однажды везли на полной скорости в дождь по гравию именно на железном коне. И она испытывает к мотоциклам отвращение. Вот как всё нелегко было в жизни у Бориса.

Флегматик же, как обычно сочинял про себя байки и носил в груди тяжесть, но иногда его отпускало, и он удивлялся — неужели? Неужели такое возможно? Но отпускало его не надолго, и тогда такая ситуация начинала его злить. И выражал он свою злость в стихах. Ну, скажем, в таком:

Как хорошо любить во сне,

И почивать на облаках,

В небесной очень нежной мгле,

Где ты, она и лишь аллах.

А вот в жизни всё не так,

В реале голова болит,

И душу точит паразит.

Такой вот стишок. Он напрямую ничего не утверждал, но выражал чувства флегматика.

«Очень сложно быть человеком морали в наше время. Те принципы и устои, что почитались веками, меняются. И когда ты твёрдо во что-либо веришь, и свято соблюдаешь какие-то правила — сейчас это лишь вызывает насмешку. Теперь даже религия не является стимулом к соблюдению каких-либо правил — человек стал слишком умным, для того, чтобы верить в Бога и теперь даже само понятие „грех“ устарело. Сейчас нет грехов, а только противоправные действия, предусмотренные уголовным кодексом. И действительно, многие грехи, которые раньше считались смертными, теперь являются в порядке вещей. Многие поступки теперь не являются грехами, а просто стали образом жизни. Люди искренне удивляются, когда им говоришь, что измена это грех, а они то думали что это лишь разнообразие их личной жизни, дескать, чтобы не засыхала. Алчность стала стремлением к материальной обеспеченности, а для многих заработать (украсть, достать, раздобыть...) много денег стало главной целью в жизни.

Где мораль? На тебя будут косо смотреть, если не презирать, если ты скажешь, что материться, пить и курить, шляться по бабам тебе не позволяют твои моральные устои. Но самое страшное, что ты сам становишься похожим на них, потому что если с волками жить, то приходится по волчьи выть. И не дай Бог тебе отступиться от своих принципов хоть на секунду, сделать то, что не понравится окружающим, которые тебя принимают только пока ты делаешь то, что им нравится. Стоит тебе только чем-нибудь им не угодить, всё, ты уже сволочь, эгоист и прочее подобье этим словам».

Вот так думал флегматик во время очередной своей меланхолии, но такое было не всегда и не часто, просто иногда на него находило что-то подобное, и он себе места не находил. Но вернёмся к любовной теме.

Кажется, после 23-го февраля Борис позвонил Елене и спросил, что это она его не поздравила с праздником.

— А чего это тебя поздравлять, тебя же всё равно в армию не возьмут.

— Ну из приличия хотя бы.

— Да ладно тебе.

— А чего ты тогда не захотела, чтобы я тебя провожал?

— Когда?

— Ну тогда, когда вы с Ольгой у нас были.

— Да я уже и не помню, а что?

— Я уже подумал, что ты всё, на меня обиделась.

— Нет, с чего бы это?

— Нет? Ну хорошо. Давай встретимся?

— Да я не могу вообще-то.

— А что?

— Да тут учёбы много, дела.

Опять опустились руки. Но Борис решил не расстраиваться, ведь друг флегматика Евгений познакомился через Интернет с двоими девушками, и решил с ними сходить на фильм «28 дней спустя». Борис за компанию решил сходить вместе с ним. Флегматик идти не стал, так как решил вплотную заняться учёбой, потому что ему надоела такая ситуация:

«Конец февраля

Елена опять не выходит из головы (опять!), но надо скорей её забыть, иначе житья не будет (а она в это время лежит себе спокойно на кровати, мирно спит, или думает, что все мужики сволочи). На этой почве у нас с Борисом постоянно возникают конфликты: он её хочет обломать, и терпеть не может, когда я говорю о ней (а я говорю только хорошее), с другой стороны уже я не могу выдержать, когда он о ней мне напоминает... Санта-Барбара, короче». Тут он, конечно, такой хороший, просто ангел, но на самом деле он иногда и сам о ней выражался не лучше Бориса. Только в одном он был прав — Борис уже захотел совсем с Еленой расстаться, и всё придумывал, как ей подколоть, обломать и всё в том же роде.

Так вот, в тот день, когда Борис и Жека ходили в кино, на встречу пришли не две, а четыре «малолетки», но даже этот факт не омрачил просмотр фильма. После него эти двое послали девочек по домам, а сами целый час разговаривали с какой-то симпатичной продавщицей. После, когда Борис позвонил Елене, и стал хвастаться, как он фильм посмотрел (он, конечно, не стал говорить, что он его смотрел в женском окружении), та ему нервно сказала: «Ой, не надо мне фильм рассказывать», и Борису было приятно, что он хоть чуть заставил её нервничать, потому что нервничал, в основном, только он сам.

Так вот дела и шли. «Тебе надо остыть, детка, я не глупый» пел флегматик очередную песню. Борис говорил, что под этой строчкой он подразумевает Елену, но флегматик в шутку отвечал, что это он про процессор своего компьютера пел.

Приближалось восьмое марта. Задолго до его начала флегматик сочинил такое особо злостное поздравление:

Здравствуй, девочка Елена,

Ты для нас совсем бесценна,

Но всё же мы должны сказать,

Что смогла ты нас достать.

И твой детский феминизм

Напоминает кретинизм.

Ты как озорной щенок —

Только был бы с того толк,

Можно тебя и погладить,

Но ты любишь везде гадить,

С тобой можно поиграть,

Но лучше утопить и не страдать.

Это «поздравление» Борис предлагал всерьёз послать Елене, а друг Жека, когда прочитал вышеизложенное, удивился, как можно сочинить такое той, которую любишь. Но флегматик на своём компьютере и не такое мог создать, и поэтому свои творения не комментировал.

За два дня до восьмого марта двоюродный брат Бориса решил заглянуть на огонёк. И братики принялись обсуждать представителей прекрасного пола, которых Саня называл «лярвами». Это слово напоминало флегматику английское название личинок Зергов из игры СтарКрафт («Larva»). Решили обсудить их интеллект, потом наличие девственности у кое-кого, а потом по громкой связи позвонили Елене.

— Привет.

— О, привет.

— Как дела?

— Да ничего, а ты что делаешь?

— Пиво тут пью.

— В одиночку?

— Нет, тут со мной брательник мой. Помнишь его?

— Как же, его трудно забыть.

— Привееет, — протяжно вступил в разговор Саня.

— Привет.

— Слушай, у тебя есть Олькин телефон? 

— Есть.

— Можешь дать?

— Да. Сейчас. Вот: 99-34-41.

— Ага, записал.

— Вот и составь девушке компанию, чтобы она не скучала.

— А ты что сегодня делаешь? — спросил Елену Борис.

— Я вместе с родителями в сауну иду.

— Ну ладно, иди. А я вот уезжаю на выходные.

— Домой? 

— Ага.

— Ну счастливо тебе.

— Пока.

Хотя Борис никуда не уезжал, он решил назло Елене сочинить сей факт, чего он добивался я не знаю, видно просто из вредности так сказал. Саня же позвонил Ольге и договорился с ней о встрече. И немедленно к ней побежал, чтобы привести её в гости. Борис надеялся от неё что-нибудь узнать о Елене. Флегматик куда-то ушёл, а Борис и Саня стали общаться с Ольгой. Боря спрашивал у неё о Ленке, но та молчала как рыба.

Впрочем, выяснилась такая подробность: когда девчонки собирались на встречу, Елена тянула время. Видно, решила припомнить Борису тот факт, что он на встречу в бильярдной опоздал.

Саня Ольгу тискал, а Борис о чём-то задумался.

— О чём ты думаешь? О Елене? — спросила его Ольга.

— Нет, — пожал плечами Борис.

Позже он сказал флегматику: «Они наверное думают, что все-такие исключительные, особенные, и о них надо постоянно думать. Раз я Ленке звоню, значит всё, можно мною вертеть как только можно».

— Она ошиблась адресом. О Ленке я всё время думаю, — иронично заметил флегматик, — а ты не злись так часто, помню, я тебя в автобусе видел, когда ты просто на сиденье сидел. Вид у тебя был просто очень злой.

— Да не злой я, это просто ты меня таким считаешь.

— Злой ты, и нудный. Будешь таким нудным, от тебя жена точно сбежит после второго дня совместной жизни.

— Я уж и не говорю, что будет у тебя в семейной жизни. Если твоя жена к тебе обратится хотя бы по мелочному поводу, или отвлечёт тебя от чего-нибудь, так ты на неё наорёшь, скажешь: «Отвали, уродина».

Но это мы отвлеклись, это всё было позже. Тогда флегматик вернулся домой вечером и увидел, что сидели втроём Саня, Ольга и Борька и общались в тишине, что его и насторожило, потому что обычно ни он, ни Борис без музыки не обходились. Оказалось, что слова флегматика насчёт того, что «женщинам у нас не место» всё же не лишены своего основания, потому что именно тем вечером у Бориса полетел его жёсткий диск — штучка такая, на которой хранят информацию. А ведь ещё утром флегматик скинул туда всю информацию, что была для него важна, потому что свой жёсткий он брал у друга, и в тот день ему отдал его. На борькином «Максторе» была запись с того самого вечера, и которую флегматик так и не послушал.

— Не судьба, видно Господь не захотел, чтобы эта запись осталась, — сказал Борис, и флегматику не оставалось ничего иного, как полностью с ним согласиться.

Тем временем, неумолимо приближалось восьмое марта. Седьмого числа флегматик убежал к Сергею отмечать, и вернулся лишь восьмого поздним вечером. С друзьями он неплохо посидел, пообщался, они ему сказали что Елена на самом деле романтичная натура, об этом флегматик тогда лишь догадывался. Вот пришёл он домой и с ходу набрал телефон Елены:

— Алло.

— Привет, с праздником.

— А это кто?

— Ну догадайся сама, кто.

— Даже не знаю, столько имён... — отвечала Елена, как будто ей полгорода звонили, чтобы поздравить с праздником.

— Имён много, а я один.

— Ну ты хоть близко?

— Да. Ближе, чем ты думаешь, — ответил флегматик, имея в виду что-то своё.

— Всё-таки, кто это?

— Не важно. Ты умная девочка, сама догадаешься, — сказал флегматик слова Бориса, который стоял рядом и злобно комментировал. — Короче, с праздником. Никого не слушай, оставайся такой, какая ты есть, и будь всегда такой молодой и красивой.

— Спасибо. Но всё же, ты кто?

— Не важно, — мягким голосом сказал флегматик, — Я тебя поздравил, просто прими это. Пока. — И повесил трубку. Борис сразу на него наехал:

— Ты вообще чего это моей девушке звонил?

— А я решил её поздравить с праздником, как полагается. Мне можно, я же ведь её не обманывал.

Опустим все подробности того разговора, потому что они тогда беседовали до часу ночи.

Рассказать вам ещё байку того периода? Флегматик тогда фантазировал насчёт того, что Борис отошьёт Елену. Значит, Борис будет очень жёстко с ней разговаривать, и скажет ей, что между ними всё кончено. Лена, понятное дело, очень расстроится и даже не позволит Боре себя провожать. Выйдет на улицу, увидит флегматика, который на морозе стоял и ждал, пока они там свои дела порешают (до этого он как-то на морозе стоять даже не пытался, себя жалел) и начнёт изливать тому душу. «Как, мол всё плохо, все мужики сволочи и Борис меня бросил». Флегматик же ей в ответ: «Как интересно же получилось — Слава тебя прикатывал, Борис тоже, но только я, как последний ламер, умудрился в тебя влюбиться». И потом шли они, шли, и солнце заливало светом дорогу...

...И тут автор сглотнул, и пошёл пить пиво, так как ему уже просто надоело всё это сочинять. Да и читателю тоже не следует так долго читать, вредно для зрения. Поэтому давайте сделаем на пару часиков перерыв, тем более, что эта глава уже подходит, наконец, к концу.

И была у него ещё гипотеза такая, заключалось она в том, что Елена когда-нибудь обязательно позвонит, и Бориса тогда не будет дома. Как вы понимаете, именно так всё и вышло.

Выбор

«Мы выбираем, нас выбирают,

Как это часто не совпадает»

Строки из одной известной песни

Ещё в институте Борис встретился со Славой, и они стали обсуждать приблизительно то же, что и обычно обсуждали Борька с флегматиком. Оказалось, что Славка уже всё знает, так как друг Жека не имел привычки держать язык за зубами. Слава предложил Борису пойти выпить вместе с ним настойку боярышника, и тот согласился, так как делать было всё равно нечего. Слава рассказал ему, что теперь живёт со своей давней любовью, к которой он пришёл с цветком после двухгодичного перерыва, потом сходили они в бар, и затем последовал очень яркий рассказ про их интимную встречу, который Слава не стеснялся сопровождать звуками и телодвижениями, не смотря на присутствие посторонних людей.

Эти двое отправились пить, а флегматик и ещё четверо его одногруппников отправились домой к последнему, дабы сделать лабораторные работы по одному из самых важных предметов. Взяв с собой ноутбук и купив еды, с очень серьёзными намерениями принялись за работу, переделывая лабораторные работы старшекурсников, дополняя их своими оригинальными решениями. Но что-то у них полностью правильно одна работа (а их было всего три) не хотела выполняться, поэтому стали напряжённо думать, что не так (думал, в основном, флегматик). И вот тут раздался звонок... И стала вылезать чёрно-белая девочка из монитора... Шутка, фильм «Звонок» они смотрели гораздо больше недели назад, но всё-таки звонок раздался. Звонила девочка, и звали её Еленой.

— Yeah?

— Позовите Бориса.

— Ну надо же, тут такое чудо случилось, а Бори нету.

— А, это ты, флегматик?

— Ага. Ну ты даёшь, позвонила же...

— А что тут такого?

— Да ничего, просто не ожидал, — вокруг раздались восторженные голоса четверых студентов: «О, приглашай её к нам!», — Мы тут лабораторные делаем. Ну надо же, я аж по тебе соскучился, — сказал флегматик вторую компрометирующую себя фразу.

— Ну ты передай Борису, что я звонила.

— Да, скажу.

— Ну занимайтесь. 

— Пока.

Первые десять секунд флегматик вообще не мог ничего понять: у него поплыло перед глазами, пульс участился до предела. Потом он постепенно стал приходить в себя, но дышать ему всё равно было трудно. Он с очень большим усилием стал опять входить в курс дела с лабораторными, но, сами понимаете, ему стало совсем не до них. Стоит ли говорить, что неправильно работающую лабу он так и не срастил?

А Елена в тот момент просто хотела напроситься сходить к Борису с флегматиком в гости, так как ей было, откровенно говоря, скучно. Но поход в гости отменялся, и она опять принялась смотреть телевизор.

Борис появился только на следующий день, он пришёл весь опухший, с больной головой. Только пришёл, а флегматик ему с порога:

— А у меня для тебя сюрприз.

— Что такое?

— Елена звонила.

— Хм...

Это сообщение у него бурных чувств не вызвало, так как с похмелья особо не нарадуешься. Это флегматик — непьющая влюблённая душа, к тому же у него не было долгов по учёбе, ему как раз и можно было радоваться.

В тот же день Борис позвонил Елене. Скрипя душой, я решил поведать вам об их разговоре, потому что «телефонный жанр» мне уже поднадоел.

— Ну что, нагулялся?

— Да вообще нагулялся.

— Мгм.

— А мы, это, со Славой, короче, гуляли.

— Мм, понятненько.

— Гы, Ха-ха-ха.

— Чо ты ржёшь?

— Да так, тут флегматик что-то прыгает от счастья.

— Что он прыгает от счастья?

— Я не знаю. Слушает, как я говорю, угорает что-то. /*Ну что, теперь человеку, уже и порадоваться нельзя?*/

— По-о-нятно. Я ему первый раз в жизни позвонила, а он шляется непонятно где.

— Да, блин, я чо удивился так, вообще.

— Ну... флегматик тоже.

— Д-да, а чо, как он удивился? Чо, спрашивал чо-то? /*Это ревность, не иначе*/

— Очень сильно удивился.

— А-а-а. 

— По-моему.

— Да я тоже, знаешь там, такой говорит: «А тебе Ленка звонила», я такой... Я прям не знаю, знаешь, вообще, слов не было, короче. /* «Врёт и не краснеет, собака» — подумал флегматик*/

— Обалдел?

— Да, вообще обалдел. Это же надо, блин, такому случиться.

— Да... Случилось, а тебя не было дома, — укоризненно сказала Елена.

— Да, а меня как раз не было, что обидно. Чо, как у тебя дела?

— Нормально.

— Чем занимаешься?

— Я? Ем.

— Я тут, блин, у меня голова до сих пор болит.

— Чо у тебя болит?...

— Ну, голова.

— Пить надо меньше, — С издевкой произнесла Елена.

— Да, блин, Слава... Со Славой погуляешь... 

— Да...

— Не только голова будет болеть, а всё будет болеть.

— Поня-я-атно. А мы вчера, знаешь, так, позвонила тебе. Думаю, нет тебя, ну и фиг с вами, поехали с Олькой на Набережную.

— Чо, правильно. Чо ещё делать?

— Естественно.

— Погода вчера хорошая была.

— Угу.

— Сегодня тоже.

— Я уже нагулялась.

— Вчера? 

— Сегодня.

— А, сегодня.

— Сейчас ещё пойду.

— Куда пойдёшь?

— Гулять. 

— Гулять?

— Мгм.

— Правильно, надо ходить гулять.

— Значит, три часа ходила просто так, знаешь.

— А, эээ, ааа, с подругой, да?

— Нет, с другом.

— Что? /*а-а-а, испугался!*/

 — С другом. Одногруппником.

— А-а-а, с другом, понятно.

— Угум. Решили прогуляться, блин. От своей учёбы, блин, три часа лазили.

— Правильно.

— Я все три часа на него материлась, потому что он выбрал самую грязную дорогу.

— А-а-а. Ой, да ты знаешь, а тоже что-то вот последнее время, всё время так попадаю, что где-нибудь упаду или поскользнусь. Но сейчас уже сухо скоро будет.

— Судьба значит, твоя такая. А вы где лазили вообще?

— Ой, где мы только не лазили. Я вот утром только пришёл. Мы, короче, это поехали к пацану, ну, к одногруппникам, в академ которые ушли, ну, в этот, работает в салоне компьютерном. /*Что к чему?*/

— Ммм.

— В компьюшку поехали. Там, так, повеселились чуть-чуть.

— Понятненько. О-ой, ноги болят.

— Вот, а ты гулять собралась, ноги болят.

— Так они у меня... Вчера была физкультура.

— А-а-а.

— Мы отрабатывали «энки», я отрабатывала 20 минут бега. Плюс ещё куча всяких разминок, блин, физкультурных упражнений. Сегодня ни сесть, ни встать не могу. У меня вообще рука болит.

— Да. 

— Да.

— Я тоже, помню, бегал, но втором курсе, теперь всё уже. В прошлом.

— Хорошо тебе. Мне ещё бегать.

— Да, это уже всё в прошлом, бег. Так подумаешь, лучше бы на физкультуру ходил, чем там...

— Хорошо тебе.

— А что ты завтра делаешь, Лен?

— Не знаю ещё.

— Давай я тебе завтра позвоню. Что-нибудь придумаешь.

— Давай. Только не звони сильно рано и сильно поздно.

— А сильно рано, — это во сколько?

— До двенадцати точно не звонить.

— А-а-а. Ты спишь, да?

— Да, я сплю. Я ж на выборы не иду. Поэтому я сплю.

— А чо, почему не идёшь?

— Мне нет восемнадцати.

— А-а-а, тебе 18-ти то нет. В смысле, тебе только семнадцать?!

— Да-а.

— Тебе семнадцать? /*Удивлён, да?*/

— Да.

— А я думал восемнадцать.

— Мм, индюк тоже думал.

— Да-а, и в суп попал.

— Угу.

— Ничего себе, слушай, одни удивления просто какие-то!

— А что? 

— Что?

— Что такого удивительного?

— Ну не знаю, просто как то, знаешь. Не предполагал, даже не ожидал. А я думал восемнадцать, вроде и говорила, что восемнадцать.

— Не говорила никогда такого.

— Или, или у меня это...

— У тебя глюки.

— Да. Глюки, наверное.

— Так что я ещё маленькая. /* «Помнится мне, кто-то утверждал совсем обратное...» — подумал Борис*/

— Вообще.

— Мне ещё до восемнадцати, как до Китая пешком.

— Вообще, тебе же вот недавно семнадцать только исполнилось.

— Да. Мне в декабре аж в следующем только восемнадцать будет.

— Да-а, хорошо тебе.

— [смех] Да ладно.

— А мне-то уже, а я-то уже, блин, большой.

— Ты старичок. 

— Чо?

— Старичок

— А то говорила, «какой ты маленький», а уже старичок.

— Маленький. 

— Маа-аленький

— Маленький старичок

— Маленький старичок, га-га-га. Да, придумала тоже.

— Да вы все мелкие.

— А вы какие, большие очень?

— Естественно.

— А вы такие больши-и-ие, умные.

— Естественно, я вообще умница, красавица, спортсменка, комсомолка.

/*как видите, скромностью эта девочка не страдала*/

— Спортсменки, комсомолки.

— Ага. 

— Правильно.

— А ты чо думал.

— А мы все мелкие, мы ещё пацаны, нам ещё, блин.

— Кто вы, шестёрки? /*Это уже ни в какие ворота...*/

— Мы, говорю, пацаны.

— А-а-а.

— Мы, мы ещё должны...

— Лапу сосать.

— Чо?

— Лапу сосать.

— Почему?

— Или соску.

— [мы должны] Развлекаться там, веселиться.

— А-а-а.

— Постоянно. Какая соска, ты чо? — вдруг въехал Борис.

— Ничо.

— Я уже давно таким не занимаюсь.

— Ой, да ладно /* Ну никак не может она успокоиться */

— Гы-гы-гы, да ладно, шучу.

— Не верю.

— Поверь. Поверь на слово.

— Ой, да ладно. Не прибедняйся, наверное там, по ночам...

— Чо по ночам?

— Чтоб не плакал, соску в зубы и спать.

— Ага. А ты чо, плакала?

— Ммм, иногда бывает.

— А чо плачешь?

— Сны когда плохие снятся, плачу.

— Да? 

— Да-а.

— А какие тебе сны снятся? Ну... плохие.

— Разные. 

— Ну например.

— Я не могу вспомнить. Я помню, что у меня были неприятные, раз я ночью плакала.

— Ну, в смысле, ты просыпаешься и... плачешь.

— Да.

— Ничего себе.

— Вся подушка мокрая.

— Да. Да у меня тоже бывают такие сны, знаешь...

— Тоже плачешь?

— Не, не плачу.

— А я то думала...

— Я просто [ааа, эээ, думала] Что ты думала?

— Что ты плачешь.

— Что я плачу?

— Да. 

— А-а-а...

— Плачешь.

— Иногда плачу, когда очень плохо. Очень — очень, когда побьют меня, когда у меня... /*что у тебя? Так и не сказал*/ Тогда я плачу.

— Ммм, фу, плакса. /*Ну ты, Лена, в своей манере!*/

— Плакса, конечно. Я плакса.

— А кто ж ты ещё?

— Плакса, мелкий.

— Мелкая плакса.

— Мелкая плакса...

— Мгм.

— Подожди. Мелкий. Мелкий старичок, или как там...

— Маленький старичок.

— А. Маленький старичок, старичок к тому же и плакса. О, чётко придумала.

— Ну что ты хотел...

— А чо?

— В сказку попал что-ли?

— Конечно... А куда же ещё? Эта сказка называется жизнь.

— Мгм, ладно, пошла я короче. Ты вечно меня отвлекаешь в самый неподходящий момент.

— Куда пошла, кушать?

— Ты, это... больше я тебе звонить не буду, шляешься не понять где. /*Это называется, любовь прошла*/

— Да конечно, это, это я знаю.

— Да, так что это...

— Так что, теперь только остаётся мне. Да?

— Да.

— Вся надежда на меня.

— Мгм, а надежда умирает последней, и то её забивают ногами.

— Что?

— И то её забивают ногами /*весьма оптимистично, не правда ли?*/

— А-а-а, ну да.

— Ну всё, иди там, отсыхай с бодуна.

— А тебе, это, приятного аппетита.

— Мм, спасибо.

— Приятно погулять там.

— Ой, спасибо.

— Чтобы плохие сны не снились.

— Ой, это тоже.

— Ну ладно, пока.

Уфф, ну не надоело ли им говорить? Видимо, нет. Флегматик, помнится, однажды часа четыре по телефону разговаривал, и ведь ничего, ему это даже понравилось.

Борис стал возмущаться Ленкиными методами ведения разговора и в целом Ленкой:

— Теперь с ней всё ясно, оказывается, она совсем мелкая, и с ней себя вести надо было иначе.

— Интересно, а она догадывается, что я к ней неровно дышу? — Кто о чём, а флегматик о своём.

— Не знаю, наверное.

— Знаешь, а давай с этим кончать. 

— С чем?

— Ну с этой, Санта-Барбарой нашей.

— А что ты хочешь? Что ты предлагаешь? Как кончать? Что-то задумал?

— Нет, не я что-то задумал, а просто я считаю, что надо заканчивать с этим.

— Почему?

— Потому что это не рационально и вообще не правильно.

— А что заканчивать, что делать?

— Что-нибудь! Что раз и навсегда... Либо вы будете вместе раз и навсегда, либо...

— Это да, это точно. Всё, я уже думаю...

— С ней, я не знаю... С ней дружить просто так... Ну, может быть, это и можно.

— Она просто, да. С ней тяжело, она ещё девственница.

— Да с ней не тяжело, но просто...

— Такой, «она девственница», — посмеялся Борис от своих собственных слов.

— Я вот тут подумал, я ведь с ней не совместим. Она ведь ещё жизнерадостная, мне двадцать, а у меня уже этого нет...

— Да, нам тут хреново...

— Я тебе сейчас скажу, что я подразумеваю под словом «хреново»: когда ты приходишь после этого института, где просто терял своё время, домой, где кроме шума, ссор и головной боли тебя ничего не ждёт; когда куча дел, а у тебя нет сил, чтобы их делать, и к тому же в это самое время ты ещё влюбляешься в хрен знает кого, от чего жить становится ещё тошнее, когда всё болит, ты не можешь ни на чём сконцентрироваться и не можешь что-либо предпринять, а эта девушка не выходит у тебя из головы, и ты даже расслабиться по-настоящему не можешь — вот это называется «хреново». В 17 лет этого не понять, поэтому мне с ней ничего не светит.

— Да, да, где-то говорилось... Кто-то даже говорил, что когда ты молодой, у тебя два цвета: либо тебе плохо, либо хорошо.

— Это я говорил.

— Да, вот, она ещё... Она плачет, там, в подушку. К чему она это сказала?

— Ну просто.

— Просто, вот она никогда просто не говорит, постоянно отбирает свои слова.

— Значит, не просто так сказала, тоже не спроста. Может, она хочет чтобы... Да ёлки, что хочет женщина, одним словом? Это просто так не поймёшь.

— Короче, что-то хочет.

— Возможно, а может быть, наоборот, ничего не хочет.

— А может и да, а что тогда звонить? Что вчера она звонила. Она, это... С ней о чём-нибудь будешь... или её как бы видишь, чувства её, чтобы её это, она как бы, видишь, накалённая. Когда Саня, она была вообще это... И как бы это, я вот думаю, когда она расслабится, тогда и это... Гы-гы.

— Да, кстати. По-моему её действительно надо расслабить, точнее не расслабить, а внушить ей уверенность.

— Да.

— А как, как это сделать? Я бы мог в принципе на денёк сделать её счастливой, но потом...

— Нет, это я сделаю её счастливой.

— Ну попробуй, желаю тебе удачи. Кстати, а весь наш разговор на улице слышно.

— Почему?

— А окно открыто потому что.

— Я его закрою, — сказал Борис, и пошёл закрывать окно.

На следующий день были назначены выборы президента России В. В. Путина. Этот день был очень солнечным, поэтому Борис позвонил Елене и предложил ей отказаться (от чего? Прогуляться, наверное, предложил). Она как обычно, ему отказала, сославшись на то, что ей надо уборкой заниматься и вообще, она нагулялась уже.

Флегматик пошёл на избирательный участок, чтобы проголосовать. Прошёл в кабинку, там он всеми силами пытался поставить «местной» ручкой галочку напротив квадратика «против всех», но ручка загадочно не писала. Флегматик подумал о том, что эта ручка пишет только напротив фамилии В. В. Еле как поставив галочку, он опустил бюллетень. После он и Борис купили пирожных, которые как раз продавали на избирательном участке, зашли в магазин за сгущёнкой, и пошли домой — есть всё накупленное. По пути их обыскали доблестные милиционеры, а флегматик, которого обыскивали на улице первый раз, сказал потом Борису:

— Как им так не противно обыскивать?

Пришли они домой, поставили чайник, и стали пить чай и закусывать пирожными.

— Зря Елена не пошла гулять, так бы пирожные с нами поела, а так мы сейчас всё без неё съедим, — говорил Борис.

Поев, приятели решили сходить погулять. Хотели сначала пойти в лес, но потом, сообразив, что в лесу красивые девушки не ходят, а только маньяки, вроде них самих, решили сходить к Елене. Эту идею придумал флегматик в шутку, но Борис загорелся, и они пошли. В начале флегматик недоумевал, что же они скажут, когда придут? Но Борис сказал ему чтобы тот не нервничал и не выдумывал препятствий. Вот так шли они по району, и флегматик удивлялся количеству малышей в округе: «Что-то я раньше такого количества не замечал. Весна что ли?»

Солнце ярко светило, и день был не просто праздничный, а какой-то особенный. Флегматик чувствовал, что сегодня не столько день выборов президента, сколько день выбора его собственного.

Подходили они к подъезду, а по пути Борис рассказывал, как он в нетрезвом виде нашёл место обитания Елены. На подъезде стоял кодовый замок, но невооружённым глазом было видно, что люди нажимают три кнопки. Борис их нажал и открыл дверь. Поднялись на второй этаж, там флегматика стала пробивать дрожь, и он отошёл с поля видимости глазка.

Борис позвонил, дверь открыла Ленкина мама.

— Здравствуйте, позовите Елену, — попросил он её. Мама пошла звать дочку.

— Лена, иди, к тебе там какой-то фраер пришёл, — Это мамуле слишком не понравилось, что Боря был в тёмных очках, и не снял их. Невдомёк было маме, что Боря близорукий, и носит очки «хамелеоны».

Пришла Лена и выпала. Стоит перед ней трезвый Боря, а потом она и флегматика увидела, который сидел на перилах.

— Приветики... Я в домашнем, так что не пугайтесь.

Зря она так. В домашнем она гораздо больше нравилась нашим героям, никакой косметики, причёска хвостиком, маечка такая серая. Стояла Елена у двери и пряталась, поэтому иногда флегматик видел только её половину, но Боре посчастливилось наблюдать её всю. Да... В таком виде она явно была лучше той, что до этого видел флегматик, да и Борис тоже был такого же мнения. Так она более походила на девушку, на настоящую девушку, без всех её психологических приёмов. «Наверное, она такая и есть на самом деле, пока не натянет на себя маску гордости», думал флегматик. Он особо отметил её прелестные голубые глазки и... Это я сейчас процитирую непосредственно из дневника флегматика: «У неё оказались голубые красивые глаза, много чего выдающегося и желтоватые зубы (впрочем, ей это очень даже идёт)». Немного я его не понимаю, что такого примечательного в жёлтых зубах у курящего человека, как это ей может идти, и почему это надо было писать в дневнике? Но это не важно.

Не будем углубляться в их непродолжительную беседу, в течение которой обсудили: внезапный звонок Елены — раз; удивление флегматика — два; потом то, что Елена ещё девочка («Девушка! Где ты был, когда я девочкой была?» гордо возражала Елена, постепенно становясь такой, какой Борис с флегматиком её знали), так как живёт ещё жизнерадостно, в отличие от всяких там флегматиков — три; про то, что жить без родителей не так уж и легко — четыре. Про утюг поговорили, который у Елены в комнате стоит — это пять, а всё остальное время уламывали Елену на предмет погулять. Она же всё тылдычила им про уборку, про то, что ей надо сделать «кое-какие личные дела», но всё же сказала, чтобы подошли часа на два позже.

— Ну что, будем её ждать? — спросил Бориса флегматик.

— Не, давай домой пойдём. — И пошли они домой. Оттуда позвонили чуть раньше назначенного времени (это флегматик позвонил) Елене, и вот что выяснилось: девочка собирается на прогулку с подружками; она собралась в бильярд; вместе с ними идти нельзя, ну и, пожалуй, то, что она не успевает накраситься. Флегматик её упрекнул насчёт того, что нельзя так кидать людей, и сказал ещё, чтобы она преодолела свою гордость и как-нибудь ещё им позвонила. В дневнике он записал о том, что «это создание небесное нас обломило». Борис же довольно терпимо к этому отнёсся, так как уже слишком давно Елена потеряла для него свою прелесть.

Через два дня закончились все мучения флегматика. Всего через 48 часов он разлюбит Елену, а думал то, думал, что будет любить её всю жизнь! Думал, что никогда её не забудет и не разлюбит, что мучиться ему всю жизнь. Вот так, ребята — человек предполагает, а у высших сил своя точка зрения на все эти вопросы.

Итак, 16-го марта 2004 года, вторник, в 22 часа 58 минут раздался звонок. Борис взял трубку, и закричал прямо над флегматиком:

— Мама? Елена?!! — спутал он немного Лену с мамой своей, но это не страшно. Елена поведала о том, что неплохо было бы её проводить до дома, — она выпила пива с Ольгой, а уже поздно. Флегматик бурно поддержал эту идею, и уже буквально через две минуты собрался. Борис же медленно, минут десять, готовился к выходу, потому что его подняли среди ночи — чего это ему торопиться?

Было уже темно, Борис и флегматик стояли у перекрёстка, того самого, куда свернули своё время Саня и Ольга. Стояли они, значит, флегматик пел песню Найка Борзова «День как день»: «И кошка лежит на капоте машины, греет своё мохнатое тельце...» и всматривался в тёмную даль, ожидая, когда же придёт Елена. И она пришла.

 — Уф, замучилась по этой грязи идти, — сказала Елена.

— Да сама же меня по ней и тащила, — говорила ей Ольга, у которой в руках была двухлитровая бутылка жигулёвского. Видно, именно она его и пила, потому что Ленка выглядела трезвой, не смотря на то, что стала нести такое, какое обычно говорят на нетрезвую голову.

Стояли они у перекрёстка, вокруг темнота и ни души, лишь немногие фонари освещали дорогу, по которой можно было смело идти хоть с закрытыми глазами. Перекрёсток этот стоял на возвышенности, с которой хорошо был виден добрый кусок моря. Рядом стояла ракушка — гараж, с которого ещё в детстве флегматик любил смотреть салют. Дорога уходила сначала вниз, потом наверх, затем снова вниз, но по ней решили не идти, а пошли чуть выше, близ бетонных домов.

В такой вечер надо было тихо идти, и ничего не говорить, но слишком уж буйная была эта кампания из четырёх человек. Елена стала рассказывать, как уж было у неё заведено в общении с нашими героями, о своих одногруппниках. Борис в долгу не остался, и рассказал ей о том, что у него в глубинках Приморского края много девчонок знакомых имеется, и летом он не упустит возможности к ним сорваться. Складывалось такое впечатление, что разговаривают в основном только Борис и Елена, и не столько они общались, сколько пытались друг друга подколоть, выражаясь дворовым языком.

Вот так взаимно любезничая, подошли к продуктовому магазину, которого ещё пару лет назад не было на этом месте, теперь был. Борис пошёл покупать проголодавшимся девушкам мороженое, а флегматик остался снаружи, вместе с женской компанией. Одна из этой компании стала мериться с ним ростом, от чего флегматик лишь усмехался. Он увидел, насколько всё же Елена ещё подросток, и не более того. И ещё он обратил внимание на её накрашенные губы, и отметил про себя, что губы красить она не умеет.

Борис тем временем думал, что же купить, и остановился на трёх порциях мороженого в форме конуса, и баночке пива. Он вышел из магазина, раздал девушкам мороженое, хотел и флегматику тоже одну штучку дать, но тот наотрез отказался.

— Ну и что мне теперь с ним делать? — спрашивал Борис у флегматика насчёт мороженого. Тишина служила ему ответом.

Решили подняться наверх, к школе, где когда-то имел счастье учиться флегматик. По пути Елена сказала:

— Сегодня я поняла, что все мужики сволочи, — к чему это было сказано, никто не понял. Борис подумал, что это она просто так выделывается; флегматик подумал, что это, наверное, в фазанке её чем-то не удовлетворили, а Ольга ничего не подумала, потому что уже давно привыкла к таким словечкам.

Встретив по пути одного знакомого Елены, эти четверо встали около стадиона, дабы спокойно пообщаться. Стал немного покрапывать дождь, и совсем не охота была идти спать.

— Сегодня я решила прогулять ОБЖ, — решила побаловать людей байками Елена, — подошла к учительнице, и говорю, что у меня голова заболела. Она меня и отпустила, а я вышла на крыльцо, стою и курю. Подходит знакомый, спрашивает: «Пива хочешь?», и стала я пиво пить. Вдруг выходит учитель ОБЖ и видит, как староста группы лечит голову пивом.

«Да, голову тебе подлечить не помешало бы», — подумал флегматик.

— Ой, что-то мне в рот капнуло, — сказала вдруг Елена.

— Рот поменьше раскрывать надо, — не стал скромничать флегматик.

После этого ничего интересного на том месте, за исключением фразы «с точки зрения банальной эрудиции», которую процитировала Елена, сказано не было.

Устало смотрели на Елену флегматик с Борисом, она им уже все уши прожужжала. К тому же Ольга уже ушла, и теперь следовало ожидать, что разговор будет намного откровеннее, но не в их пользу. Так и вышло:

— Вы меня до дома проводите. А если захочу, то и на руках понесёте, — флегматик бы скорее её пришил в тот момент, чем на руках нёс бы, да и Борис тоже в стороне не остался, наверное. Но провожать всё же они её пошли — Елена взяла этих двоих за руки, и сама шла посередине с видом «вот видите, как я двоих пацанов приручила». Немного затронули тему отдыха на дачах, потом стали обсуждать (как я уже от этого устал, Господи!) себя любимых.

— Мне уже много людей говорили, что я пытаюсь выглядеть старше, чем я есть, — и она стала загибать пальцы, перечисляя про себя известных только ей персон, — и вы ещё. Вас двоих я считаю как бы за одного. Странно, может, раз все мне об этом говорят, то это так и есть на самом деле?

— Слышь, а почему мужики сволочи? — спросил её флегматик.

— А потому что путных мужиков не бывает. Они — как унитазы, либо заняты, либо в них нагажено.

— Да... Интересно, а кому ты будешь нужна, после таких слов, а? Какой-нибудь пацан это услышит, и подумает: «А зачем мне такой головняк нужен?»

— Это я только вам такое говорю. Перед тем, кем надо, я как шёлковая, — и это она сказала «при живом Борисе», который в отставку с должности кандидата в её парни пока ещё не ушёл.

— А давай её убьём и закопаем? — предложил Борису флегматик, — Мужики нам будут только благодарны.

— А ты, типа, мужик? — подколола его Елена.

— Да ну тебя, — махнул свободной рукой флегматик.

После, перейдя дорогу близ остановки продбазы, Елена поведала о том, что «сегодня я два часа разговаривала с одногруппником по телефону, и у меня сложилось такое впечатление, что-либо с ним что-то не то, либо я такая тупая». Как сказал бы Слава, скорее второе. Слава, кстати, болтал, что «когда Елена вырастет и поумнеет, то удавится от осознания своей тупости». Ну уж кому-кому, но не Славе об этом судить.

— А ты кого больше всего любишь? — задал вдруг вопрос Борис.

— Себя, конечно, я для себя самый любимый человек. Ну и с Динкой мы самые лучшие подруги, я её тоже люблю.

Уже перед самым подъездом флегматик сказал Елене про то, что в день выборов она была нормальной, а сегодня опять стала «какой-то левой».

— Дьявол ты, в ангельском обличье, — сказал он, когда дверь подъезда закрылась.

Не поверите, но у флегматика любовь его как отрезало. Он совсем в Елене разочаровался, полностью. Исчезла вся её исключительность и красота, исчезла неподражаемость и волшебность. Исчезла боль в душе, всё пропало куда-то. Не было больше ничего, что могло бы заставить флегматика любить её хоть ещё немного. «Да она даже „Лед Зеппелин“ не слушает!», думал он.

Всё-таки, как много зависит от человека, — если есть настрой и энтузиазм, если приложены старания, то результат будет положительным в большинстве случаев. Вот и флегматику стоило уверить себя, что пора сделать выбор, что этот момент не за горами, то это тут же случилось — выбор сделан, и человек свободен от тяжких цепей душевных переживаний.

Не спорю, Елена показала себя не с самой лучшей стороны. Но ведь флегматик видел её лучшую сторону, видел. И не стал больше создавать себе иллюзии о том, что с ним она будет именно такой. Она никогда не будет такой, и уж тем более, не будет с ним вместе.

«Не дам я её веселья и болтовни, походов по клубам, а она не обеспечит мне душевного спокойствия, которое мне так необходимо. Надо же, она ведь самая обычная плебейка, а ведёт себя порой как самая настоящая аристократка, ну и цену просит соответствующую, но только никто не даст за неё такой цены. Так что пусть она живёт своей детской жизнью, а я буду жить своей, и пусть наши пути никогда не пересекаются», вот так именно и решил в тот вечер флегматик, основываясь на своих ощущениях, и, как обычно, посчитав своё мнение единственно верным и правильным.

И в конце этой слегка затянувшейся главы уместно привести запись из дневника флегматика от 17 марта:

«...И я, наконец, сделал выбор: оставить все бредовые мысли и намерения насчёт Елены. Теперь она уже не кажется мне идеалом, она просто мелкая девчонка-эгоистка, вот и всё.

Такая вот метаморфоза. Дел по горло с учёбой, надо их решать. Сейчас делал отчёт по сетям, играл в CS, Carmageddon II чуть-чуть. GPSS моделировал.

Сварили макарон, попили чайку со сгущёнкой.

Жизнь продолжается!!!»

Finita la comedia

«А теперь вечеринку пора заканчивать»

Брайан Гарольд Мэй

Со сцены ушёл один из героев. Казалось бы, можно вздохнуть полной грудью, но, увы, этого не произошло. И пока флегматик готовился делать курсовые работы и сидел в библиотеке, Борис на выходных познакомился с одной очень милой пятнадцатилетней девушкой. Вышло это так: вместе с другом они пили пиво на «Набережной», как бы это банально и не звучало. Денег у них оставалось только на обратный проезд, и поэтому они просто сидели на лавочке близ моря, и тянули жидкий хлеб. Внезапно взор Бориса устремился не на водную гладь, а на двух девушек, что мирно беседовали на соседней лавочке.

— Давай к ним подкатим, — предложил Борис приятелю.

— Да ну... — Вдруг сказал обычно очень охочий до этого дела друг, — Денег же нету, что нам ловить?

— Не съезжай, давай подкатим, — и Борис сам к ним подошёл и спросил их имена. Вот так и завязалось знакомство. Эти четверо побывали в тот день на сопках Эгершельда. Про свою новую подружку Борис узнал немного: живёт в гостинке, неплохо танцует, и очень жадно целуется. Последнее он узнал опытным путём. После этой встречи у него остался лишь пейджер той девочки. Он пару раз ей чего-то скидывал, но она ему так и не ответила.

Ну что делать? Боря решил, наконец, устроить себе нормальную личную жизнь, и поэтому совсем осмелел. Он решил поговорить со своей давней мечтой — Анькой с потока. Всё они с флегматиком говорили насчёт того, какая она хорошая, толстая и груди у неё большие, а также про Анькину подружку, которая на первом курсе запала на Бориса, тоже говорили. И всё это время у Бориса не хватало духу к Анне подойти, потому что его смущало то, что он вместе с ней учится. Но вот как раз через десять дней после последней встречи с Еленой, волею случая Анька села с Борисом за одну парту. Флегматик удивился, и стал выражать Борису поддержку нехитрыми жестами. Боря его потом долго материл за это.

— Анька, ты чего на выходных делаешь?

— Домой уезжаю.

— А давай как-нибудь встретимся?

— Посмотрим.

И Боря счастливый поскакал домой. Он как-то до этого звонил Елене, та ему рассказала много интересного...

— Да?

— Алло, привет.

— Привет, — протяжно сказала Елена.

— Привет, а ты узнала кто это? — смеясь, спросил Борис.

— Да, узнала, тебя трудно не узнать.

— Почему это?

— Я слишком хорошо знаю твой голос.

После стали разбираться насчёт того, что Ольга позвонила ему день назад, и притворилась девушкой, с которой он якобы познакомился год назад... Затронули и очередной отказ Елены в прогулке.

— Ещё это, позвонил тебе, сказал: давай погуляем. Ты такая, «не могу, я там, болею».

— Я не говорила, что я болею, просто я сказала, что я сейчас не могу.

— Да, ты говоришь, что «я сейчас не хочу».

— Ну и правильно, я и пошла гулять в начале девятого.

— Ну да. 

— «Ну да», а ты мне во сколько звонил? В шесть.

— А что, я ещё должен был у тебя спросить, во сколько мне тебе позвонить, чтобы тебя пригласить погулять, да? Так?

— Нет, просто я тебе говорю: «Я, типа, не хочу. Потом». Ты говоришь: «Ну скажи во сколько, я типа, буду ждать. Только если не долго». Здравствуйте, буду я распинаться перед тобой, когда я свободна, когда нет. Да надо мне это больно?

— Ой, конечно...

— Да. А что ты хотел?

— Чо хотел, когда хотел?

— Ну ты так говоришь, а когда я должна была поставить тебя в известность когда я захочу гулять? Я сама не знала, что я захочу.

— Ты, короче, ничего не знаешь. Когда ты захочешь, когда не захочешь, да? Не понимаешь. Ну, в смысле, не можешь толком сказать.

— Да.

— Неопределённая такая личность.

— Да, неопределённая такая личность.

Говорили и о том, как Елена на парней охотится в центре города, но что-то у неё никого поймать не получается («Видно, пока из неё ещё слишком плохая охотница», — подумал Борис). Словно пытаясь над ней подшутить, Борис сказал, что тоже пойдёт на Набережную, на что Елена ответила: «Вот будет забавно, если мы там столкнёмся».

— И звоните вы мне все, блин, — вдруг сказала Елена, — А эта сволочь мне так и не позвонила... 

— Какая?

— Да... Одногруппник мой.

— А-а-а. Вот сволочь, а.

— Пусть решает сам свои проблемы тогда.

— Да. «Сам свои проблемы». Что, ты ему решила помочь?

— Ну так... Так, скажем, есть у нас с ним общее дело.

— Что за общее дело, если не секрет?

— Это совсем не интересно.

— М-м-м, ладно. Понятно.

В таком стиле они разговаривали семнадцать минут.

И вот, буквально через день после того, как Анна что-то пообещала Борису, совсем не вовремя позвонила Елена. Она пригласила его и Александра на день рождения Ольги, которое хотели провести на даче в одном из сёл, каких уже осталось не так уж и много близ Владивостока.

— Ну что, пойдёшь?

— Не знаю.

— Нет, ну пожалей меня, пойди.

— Кто меня бы пожалел!

— У меня были насчёт тебя серьёзные намерения...

— Да? Интересно.

Ни о чём они тогда не договорились, но у Елены было явно не боевое настроение, она как будто умоляла Бориса поехать с ними на день рождения. Однако Борис уже настолько разочаровался в ней, что хотел просто напросто её послать. Но просто так послать было нельзя, потому что тогда она совсем озвереет на мужиков, как он считал. Да тут ещё флегматик этот во время разговора прыгал и кричал: «Обломай её, Борька!». Он говорил, что теперь именно Борис заказывает музыку и может делать с Еленой всё, что заблагорассудится. Он даже байку на радостях сочинил: мол, позвонит Ленка, а ей в ответ — гуляй, мол, все места уже заняты. Вообще-то злость была для флегматика не типичной, но в тот момент он весь аж пылал дьявольской энергией.

— Позвони ей, и скажи: «Ты не можешь всегда получать всё, что хочешь», — это была такая песня у роллингов, ей к тому времени исполнилось уже тридцать шесть лет, но, по мнению флегматика, она до сих пор не потеряла своей актуальности.

«Дам-с, вот и накрылись медным тазом все её феминистические идеи и мысли. Выходит, и Ленке нужен кто то, кто по головке погладит и к сердцу прижмёт», — думал флегматик, только вот Бориса в роли такого вот нежного человека он не представлял. — «Но, с другой стороны, она может быть совсем не феминисткой... Тогда что?» — но это была уже совсем другая история.

Как это обычно и бывает — по телефону, наедине человек говорит одно, — а при личной встрече совсем другое. Вот и Елена совсем уже по-другому вела себя, когда Борис, Саня, Ольга и Елена встретились обсудить поездку на день рождения. Ей к концу встречи вообще понадобилось к маме на работу зайти, и Борис опять с ней наедине не пообщался.

Тогда он решил окончательно с ней порвать, так как теперь даже в роли «запасного варианта» она его не устраивала.

Официальной датой окончания этой истории можно считать 1-е апреля, хоть вы и не поверите. В тот день Борис встретился с Еленой наедине и обо всём хорошенько поговорил. Честное слово, он не ожидал услышать то, что услышал в тот день. Воистину, методы Елены показались ему не то, что странными, а вообще непонятными. Не будем сейчас изображать их разговор в форме диалога, просто приведём несколько цитат. Ну, например, Елена полностью согласилась с тем, что она и Борис полностью несовместимы. «Тигр крысу в половой жизни задерёт», говорила она. Веский довод, конечно... После этого Борис узнал страшную правду о том, что Елена влюбилась в своего одногруппника, когда Борис уехал. А потом вообще последовал рассказ о том, что она встречалась с Борисом, в основном, только из-за того, что он, видите ли, маме её понравился. Добивающим фактом стал тот, что Елена приглашала на Ольгин день рождения того самого парня, в которого она влюбилась, но тот не смог, или не захотел, и теперь она не забыла о Борисе, и хочет сходить туда вместе с ним.

Борис от сего услышанного просто сказал, что нет, он никуда не пойдёт. И вообще, давай останемся друзьями. Это заявление подействовало на Елену не самым лучшим образом — она сказала, что все мужики сволочи и пошла покупать себе пиво.

«Не пойму я её, чего она добивалась?» — думал Борис, — «Как можно после всего, что она мне наговорила, ещё и обижаться?»

Вот, пожалуй, и всё. Ничем, как и предсказывал когда-то Сергей, эта история не закончилась (хотя, что он понимал под этим словом?). После Борис узнал, что и с Анькой ему «борода», так что он был совсем свободен, и у него ещё вся жизнь была впереди. Впереди был его день рождения, на которое ему так и не пришлось пригласить Елену.

И если я скажу тебе что-нибудь завтра...

(Эпилог)

«Никогда не оглянусь я во злобе,

И никто не найдёт мне ответа.

Ты меня предупреждала,

но откуда я мог знать,

Что мне придётся прощать и забывать?»

Джон Ричард Дикон

Почему-то про наших героев написано только что-то не совсем хорошее, но уж так они себя вели. И продолжали вести даже после того, как эта история окончилась, и можно было бы уже помириться и успокоиться.

Скажем, Борис упрекал флегматика за то, что тот никогда не будит его утром. Сам встанет в девять, всё сделает, а Борис до одиннадцати из-за этого спит, и ничего не делает. Но и у оппонента был достойный повод для упрёков: «Я вообще не должен быть тебе женой — ухаживать тут за тобой, следить, чтобы тебе было хорошо. Пошёл ты! Нечего меня тут под себя застраивать». Часто говорили об эгоизме:

Б.: «Ты всегда думаешь только о себе. О себе, и больше ни о ком другом»;

Ф.: «А чего это я должен думать о других, когда обо мне никто не думает? Ты вообще под словами „о других“, подразумеваешь „обо мне“, и с какой это дури я должен о тебе думать?»;

Б.: «И замечаешь плохое только в других, но не в себе, и этим всё объясняешь — мол, ты такой хороший, а все плохие»;

Ф.: «Да, мне надо думать о том, какой я плохой, исправляться, в то время как мой сосед по комнате в ус не дует...»;

Потом пришла очередь флегматика «наезжать»:

Ф.: «Ты всегда нудишь, всегда мне о чём-то жалуешься, мужчина ты наш настоящий. То у тебя то не так, то другое, но стоит мне хоть немного сказать, что мне плохо, так ты говоришь, что тебе это не интересно... И от твоего негатива мне самому становится плохо, просто тягостно. Я начинаю думать: „Какая же всё-таки жизнь дерьмо“, но стоит тебе хоть на пару дней уехать, так жизнь сразу становится прекрасной и замечательной».

Б.: «Ты, видимо, создан для того, чтобы к тебе все приходили с проблемами»;

Ф.: «Да пошёл ты!»;

Надоело... просто надоело уже писать тут все их ссоры. Ограничимся ещё лишь набором фраз Бориса, сказанных им после окончания его «романа» с Еленой.

№ 1: «Она, видно, начиталась романов, и думает, что за неё надо бороться и лишь самый достойный может её получить».

№ 2: «Теперь у меня осталось лишь чувство презрения...».

№ 3: «Она меня выбила из колеи, она мне так голову забила фигнёй всякой, что у меня голова болела. Она просто, ..., издевалась. Вот человек!».

№ 4: «Елена очень гордая. Она не позволит... Она первая никогда не сделает и не скажет. Но у неё однажды гордость однажды прорвало, когда она позвонила. Но, может, это не гордость, а чтобы перед подругами поднять авторитет...»

№ 5: «Я всё терпел её издевательства, думал, что это будет только в начале, а потом всё станет нормально. Но проходило время, и ничего не менялось. И я из-за этого забил на неё. Но порвать с ней сразу всё ты меня отговаривал. Говорил: «Ничего страшного».

А как-то Борис с флегматиком шли в институт, поднимались туда по горке, и Боря сказал такую фразу:

— А у нас ведь с ней всё могло бы быть замечательно... Если бы она постаралась.

Флегматик засмеялся, а Борис поправился:

— Если бы она захотела, точней. И относилась бы ко мне помягче.

— А ты сам что? Не мог к ней подойти, обнять, сказать: «Ну что ты так со мной... Я же ведь хочу, чтобы у нас всё было хорошо».

— Да это ты мне мешал. Говорил, что «она музыку заказывает». И вообще, не было бы тебя, подонка, никакого тупняка бы не было, а то как вспомню, так тошно становится.

— Ну я тебя насильно ей звонить не заставлял. Моя ошибка оказалась лишь в том, что вы оказались не способны быть вместе. Вы меня разочаровали.

— Экспериментатор, блин...

К своему дню рождения Борис уехал к себе в Лучегорск — отмечать. Там он развлекался по полной, потому что его давние подружки также по нему сильно соскучились. Флегматик же решил отдохнуть от всего в те дни. Но отдохнуть не получилось, вместо этого он все эти три дня читал свой дневник, выписывал из него цитаты, вспоминал подробности и хохотал до упаду. И всё он хотел туда вложить какой-то смысл, какую-то идею, которая, впрочем, даже ему самому не была известна.

Приехал Борис. Флегматик к этому времени уже написал всё, что хотел, и перечитывал свой труд, смеясь над собой и над другими. На то, чтобы полностью прочитать эти записи, у него уходил час, и в связи с этим он говорил:

«Если кто-нибудь, прочитав то, что я написал, скажет, что ему понравилось, и что этот час он провёл не зря, значит я не напрасно старался», но, честно говоря, он не хотел никому давать это читать, так как слишком уж много там было личного, и даже, не побоюсь этого слова, интимного. Сам флегматик называл это компроматом.

Борис был первым, кто прочитал это дело. Флегматик решил, что не будет ничего плохого в том, что Борис почитает записи, так как тот сам был участником описанных событий.

Ровно полтора часа ушло у Бориса на прочтение очень занятной истории про него самого и всех остальных. Как он сам выразился, «я читал, и вспоминал, как всё было», а потом добавил:

— Ну ты и очернил меня там. Сам себя таким хорошим показал, а я вообще подонок... Но ты будешь очень смелым человеком, если дашь Ленке это прочитать.

Флегматик же отнекивался:

— Нет, я не дам ей прочитать, я же не для неё всё это дело писал, а просто на память. Не каждый же день такое случается.

— А по-моему, ей стоит это прочитать.

— Посмотрим, что скажет Сергей, если он того же самого мнения, то я ещё подумаю, если нет, то не судьба ей это прочитать.

Сказал-то он это сказал, но видно не совсем правду он говорил. Им, видите ли, когда он всё это записывал и вспоминал, владело чувство того, что он это делает даже главным образом не для себя, а для неё. Такое же чувство посещало флегматика, когда он записал те самые компакт-диски. И подсознательно он точно хотел, чтобы Лена прочитала его «писанину». По этой самой причине он ей и позвонил, заинтересовал её ужасно, как сказала ему сама Лена: «Я не просто заинтересована, но любопытство сжигает меня изнутри», и в конце ещё добавил, что посмотрит, что ему насчёт этого друг скажет.

— Там просто слишком много личного, я даже не знаю, как тебе это можно будет давать читать, — говорил он, хотя из самого факта звонка было ясно, что Лена то, что он написал там личного, всё равно прочитает. Но из-за того, что он так и не сказал, что принесёт ей рукопись, она на него обиделась. Я бы на её месте вообще набил ему за это морду, ну да ладно.

Сергей прочитал эти личные страницы, что вручил ему флегматик, и решил, что их можно дать почитать Лене. К тому же брат Бориса встретил Лену на улице, и у них зашла об этом речь, что и побудило Лену позвонить к нашим студентам лично и справиться о факте написания книги про саму себя.

Честно говоря, я её понимаю: представьте себе, что о Вас написали книгу, пусть даже тот, кого вы не особо хорошо знаете. И вот не дают прочитать, а ведь Вам интересно до колик в животе: что это о вас думают, вдруг хорошо, вдруг там деферамбы о вас слагают, или наоборот, такую критику напишут, что и в страшном сне не приснится. Во всяком случае, это просто любопытно, поэтому Лена и позвонила. Трубку взял Борис, а вот флегматик был в институте, так как занятий не пропускал, что и помогало ему без проблем и быстро сдавать сессию.

Елена стала просить Бориса, чтобы тот повлиял на флегматика, который с виду упёрся как дуб. И Боря клятвенно пообещал это сделать, так как тому самому было чрезвычайно интересно посмотреть на реакцию той, с которой он когда-то пытался завести отношения.

Флегматик, как только узнал, что ему звонили, сразу пошёл забирать печатную версию своего дневника (он же всё на компьютере набирал. Хотел, кстати, вслепую набрать, но пройти клавиатурный тренажёр «Соло на клавиатуре» к тому времени не смог, поэтому набирал как умел). К тому же, Сергей сказал, что прочитать ей это нужно, и она сделает все необходимые из этого выводы.

И что самое интересное: когда флегматик ходил распечатывать дневник в институте, его одногруппники подшутили над ним, сказав, что у них есть электронная версия его дневника. Они её украли у человека, который всем студентам распечатывал тексты. Флегматик и Борис уже были готовы к самому худшему, всё, — все про них всё знают, и Борис не один час материл флегматика, потому как про его увлечение Анькой с потока там тоже было написано. Но флегматик себя виновным никак не хотел считать, потому что этот факт принял за элементарную кражу, за которую просто надо оказывать физическое возмездие. Однако... это была всего лишь шутка — никто ничего не крал.

Флегматик позвонил Елене, и назначил встречу. Причём сделал небольшое уточнение: «Если я приду, а тебя не будет, я уйду». И к тому же позвонить и вручить девушке книгу его побудила ещё одна, если не главная причина — на дворе было 25-е число, своеобразный юбилей флегматика, ровно три месяца прошло с того момента, как он влюбился в Елену, это показалось ему символичным — парень несёт девушке, которую он когда-то любил, книгу про эту самую любовь (хотя, конечно, не только про неё).

День тогда был солнечным и весёлым. Флегматик шёл на остановку и крутил в голове песню «Лед Зеппелин» «Что есть, и чего никогда не должно быть», иногда напевая строчку «...и если я скажу тебе что-нибудь завтра...». Он не знал, что она подумает, когда будет читать то, что он ей нёс, умрёт ли она от смеха, или, наоборот, ей всё покажется не смешным. Во всяком случае, он придумал как ей надо будет читать, чтобы впечатление было максимальным.

Так вот, он подходил к остановке и увидел Лену, которая курила сигарету и слегка улыбалась.

— Привет, — сказал ей флегматик и удивился, так как пульс у него оставался нормальным. «Видно, я её совсем разлюбил», — подумал он.

— Привет, — ответила ему Елена, — Ты прям уж мне ультиматум поставил: «Опоздаешь, уйду». Я вот тут уже десять минут тебя жду.

Флегматик ухмыльнулся, и сказал:

— Давай уйдём отсюда, потому что мне эта остановка не нравится.

— Обычная остановка.

— Давай всё равно уйдём. Туда, где лавочки есть. — И они направились в такое место, которое находилось неподалёку от остановки. Там они присели, и флегматик стал объяснять как надо читать его дневник:

— Значит так, берёшь книгу, отключаешь телефон, посылаешь всех родителей, выделяешь из своего напряжённого графика часа два, запираешься в своей комнате, и читаешь книгу. Правда, иногда соседи будут удивлены взрывами хохота, доносящегося из твоей комнаты, но это ничего.

— Ладно, постараюсь выполнить эти требования. Буду записывать свои ощущения во время чтения.

— Только есть одна просьба — не читай эту книгу с подружками и не давай читать её родителям, так как она предназначена только для тебя, и ни для кого больше.

— Нет, конечно я никому не дам её прочитать, потому как там же про меня написано, это лучше только мне знать.

— Хорошо.

— Так, теперь мне надо идти к подружке.

— А где она живёт?

— Там, наверху.

— Ну тогда нам по пути, — и они пошли вместе, обсуждая всяческие перипетии из жизни.

— Когда я разговаривала с тобой по телефону, то у меня возникало ощущение, что я такая тупая, и ты меня презираешь.

Флегматик удивился:

— Никогда бы не подумал.

Потом разговор перешёл на более мягкие темы.

— Подружки мои все пиво пьют, одна Лена с кока-колой в компании.

— Так ведь это неплохо, я вот пиво терпеть не могу, пью только газировку, и ничего, живой. Как меня уже от Владивостока тошнит...

— А ты что, не местный?

— Да я-то местный, просто всё равно тошнит.

— А я готова простить этому городу всё за пару мест. За Покровский парк, например. Ты был когда-нибудь в церкви?

— Нет, не был. А ты ходишь?

— Да. 

— Ты верующая?

— Ну, как сказать... Я в церковь хожу, потому что мне это нравится. Там красиво.

— Да, кстати, у тебя фото есть?

— Есть, а что?

— Да вот хочу, чтобы у меня твоя фотография была.

— А зачем? 

— На память.

— Ну, я посмотрю, правда, фотографий, где я одна, у меня вроде нет. Всё время как-то в компании фотографировалась.

Тем временем они подошли к дому, где жила подружка Лены.

— Ну, всё.

— Да, держи рукопись. Пока.

— Пока.

И флегматик ускакал домой. На следующий день он гадал — убьёт она его за эту книгу, или нет? Но потом решил, что не такую уж зверскую книгу он написал. Елена ему позвонила с сотового, и они назначили встречу опять же на остановке.

Серые тучи летали над городом, и лишь иногда пробивались лучи солнца. Ветер бесился над морской водой, которая была какого-то непонятного цвета. Весёлый мотив звучал в голове у нашего героя, когда он шёл на остановку. Он шёл, и даже представить себе не мог, что ему скажут, и иногда он смеялся, вспоминая особо «неудобные» моменты своей книги.

На остановке было много людей, но Елена ещё не приехала. Тогда флегматик обошёл окрестности её дома, чтобы убедиться в наличии отсутствия лавочки. Хорошей лавочки он действительно не нашёл. Зато когда он вернулся назад на остановку, там его уже ждала Елена.

Потом эти двое пошли к морю, в такое место, где никто бы им не помешал обсудить недавнее прошлое.

— Всё так, как я думаю, или намного хуже? — спросил Елену флегматик. Она ему не ответила, потому что неизвестно было, что он думает.

— Пока ехала, хотела у тебя так много спросить, но сейчас у меня всё из головы вылетело.

Тем временем, они подходили к железнодорожному полотну.

— Ты вот там пишешь, что я такая-сякая, а ведь моя грубость по отношению к Борису была ничем иным, как защитной реакцией. Понимаешь, мне пришлось пережить много неприятных моментов, и их повторения я никак не хочу.

— Понимаю. Я вот учусь на ошибках других, потому что очень не хочу их допускать.

— А я учусь на своих. Знаешь, а ведь началось всё с того, что даже не Слава мне понравился, а Борис. Я про него Динке все уши прожужжала, — сказала Елена. Вот поэтому она и пошла тогда чай пить... — А когда я узнала, что Слава на меня ещё поспорил, тогда вообще у меня возникло к нему отвращение.

— Ну отвращение к нему возникает не только у тебя.

— А с Борисом было просто... Понимаешь, с ним просто не о чем поговорить. Он за всю жизнь только пару книг прочитал...

Оказалось, что Елена читает Петрарку, да и сама стихи пишет. Впрочем, флегматика это совсем не удивило, он в этом возрасте тоже стихи писать был мастак, только вот совсем не любовные.

— Не знаю, я из этой книги поняла, что надо меньше болтать. Вот вы совсем меня не знаете, а вот какое мнение составили обо мне.

— Кстати, ты читала книгу так, как я тебе говорил?

— Да, иногда соседи действительно падали от смеха. Мне оставалось каких-то десять страниц, как вдруг мне позвонили подружки и потащили с собой в бар. Они там стали пиво пить, я дочитала эту книгу и ещё полчаса сидела в ступоре, пока меня подружки не растолкали.

Они присели на скалу и долго ещё там разговаривали.

— А насчёт нас с тобой...

— Да не стоит. Всё равно это уже в прошлом. Как отрезало просто. Хотя, знаешь, иногда не хватает этого чувства.

— Ничего, это была у тебя ещё любовь щенячья. Через года два женишься, будет у тебя куча детей.

— Ну, посмотрим.

— Кстати, я в числе неудачников имела в виду и себя, — сказала она флегматику насчёт того февральского вечера. Но тогда она это не уточнила.

Волны мирно бились о берег, спускался серый вечер. Двое шли к жилому массиву.

— Знаешь, а ведь действительно, пока не узнаешь человека по-настоящему поближе, и не догадаешься, какой он есть на самом деле.

— Да. Ты права. Я кстати, благодаря тебе изменился. Так что спасибо тебе.

— Тебе тоже.

Вот так они подошли почти к дому Елены. Там флегматик напомнил ей про фотографию. Закончился разговор вполне оптимистично:

— Но я никогда не устану парней кадрить — из спортивного интереса.

Процитирую дневник флегматика:

«Всё не так, как мы обычно думаем. Не знаю, я не смогу передать всё, что там было, но меня это изменило ещё раз, открыло глаза на многое. И когда мы возвращались, я думал, что уже смотрю на всё иначе.

После я шёл и думал, как на самом деле всё не так — ты думаешь, что перед тобой девочка-тинэйджер с соответствующими закидонами, а на самом деле, она от тебя ничем не отличается, но прошла в этой жизни через такие чувства, что просто становится стыдно за то, что ты о ней думал, говорил, писал.

„Какие мы с Борькой дураки“ — думал я, — „Не стоим мы её“».

Борису он ничего не сказал, пришёл домой разбитый, уставший. Боря докапывался, но так ни до чего и не докопался, потому что флегматик ушёл к Женьке и пробыл у того дней пять.

Борис же позвонил Елене и спросил у нее, в чём дело, и чего это она с флегматиком сделала. Ну и зря он позвонил, потому что она сказала ему:

— Не могу громко говорить, потому как родители рядом, но я хочу сказать тебе, что ты последняя сволочь.

Боря очень оскорбился, он стал упрекать флегматика за то, что тот написал очерняющую его книгу, но флегматику было всё равно. Просто всё равно.

«Вначале мне было радостно, что я её разлюбил. Потом просто обидно, что с такой хорошей девушкой у меня ничего не завязалось, а потом снова радостно, потому что лучше неё пока никого не вижу, а раз с ней ничего не вышло, значит не надо нервничать, кого-то искать, чтобы опять появились проблемы», записал флегматик в дневнике.

Борис потом успокоился немного:

— Я думал, она по твоей брошюрке поймёт, что к чему, а она сволочью меня обозвала. Неприятно, но на самом деле лишь доказывает, что она ничего ещё не понимает. Да и ты тоже хорош — ты там ангел, а я плохой такой, вот она меня сволочью и обозвала.

— Постой, братишка. — Сказал флегматик, в голове у которого созрела длиннющая речь. — А ну-ка подумай — а почему она тебя сволочью обозвала? Из-за того, что я про тебя гадости в дневнике написал? А ты на самом деле хороший, так? Так вот, если бы ты был на самом деле хорошим, то ни одна книга, ни одно слово не заставило бы её в это поверить. Хороший ты? Так покажи ей это, просто покажи. Но, видно, ни ты, ни она этого друг другу не показали. Что женщины маскируются, что мужики тупят — одно и то же. Никому нельзя доверять, и из-за этого выдумывают себе всякие личины, и прочие глупости. Играете по таким правилам, вот и играйте, но не обижайтесь потом, когда вас называют «последней сволочью» или «тупорылой стервозной тёлкой», — вещал флегматик, словно обращаясь ко всему человечеству.

После этого была встреча Елены с Борисом, флегматиком и другом Женькой на «Набке», когда те на неё случайно наткнулись. Этого очень боялся Борис, который ожидал, что она прямо в глаза скажет ему, что тот сволочь.

Но этого не произошло, потому как разговаривал с ней только флегматик.

— Привет, вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя.

— То же самое хотела сказать тебе. А ты откуда здесь?

— А я на параде был. В толпе студентов шёл.

— Я тоже, — сказала она, и показала свой голубенький шарик, с надписью ДВГКК.

— А ты же вроде на картошку должна была поехать?

— В следующий раз решила.

Бедный Борис просто прирос к бетону, и его постоянно толкал в плечо Жека — мол, Боря, поднимайся, пошли, но тот просто впал в ступор. Елена же сама решила уйти, хотя флегматик испытывал жгучее желание ещё с ней поговорить.

— Подожди, — остановил он её. Она оглянулась, — Позвони мне насчёт фотографии.

Но тот день не оказался «чёрным», потому что в тот день Женька и Борис, с подачи флегматика, познакомились с двумя девушками. Вот именно с ними и стали общаться Жека и Боря. Флегматик же, как третий лишний, пошёл домой, соображая, что лучше Елены он на этой злачной «Набке» всё равно никого не встретит.

Через семь дней он встретил Елену вновь — пригласил её на рок-фестиваль, что как раз проходил во Владе в то время. И она сказала, что если не позвонит ей тот, кто пригласил её туда ещё раньше, то она с ним пойдёт.

Флегматик делал свой «курсовик-залепу» («залепой» студенты называют любую ничего из себя не представляющую работу, сделанную лишь для того, чтобы что-то сдать), когда раздался звонок. Звонила Елена.

— Ну что, давай на остановке встретимся. А то мне что-то никто не звонит, — страшно ей стало, что она одна пойдёт на фестиваль одна.

— Давай. Во сколько?

— В полшестого.

— Ага. А кто ещё идёт, твои подружки тоже ведь хотели идти, даже с парнями.

— Да вот что-то никто не звонит, не знаю даже.

— Так, значит, во сколько встречаемся?

— В полшестого, ты что, забыл?

— Да у меня тут голова совсем другим забита.

— Ты только не забудь уж.

— Не забуду.

Уж лучше бы забыл, потому что его ждал очень весёлый сюрприз. Елена немного опоздала, но оказалось, что её ждал на остановке не только один флегматик, но и ещё один пацан, к которому сразу, как ярлык, моментально прикрепилось словечко Славы «диггер».

Флегматик сначала вообще не понял, что к чему, но потом до него дошло, и он спокойно познакомился с новым Ленкиным ухажёром, и поехал на фестиваль. Выходя из автобуса, он показал им дорогу к стадиону «Динамо», а сам быстренько ретировался. Ему стало даже радостно, что теперь он за неё никакой ответственности не несёт, хоть и обидно тоже, но не за себя, ведь он ни на что не рассчитывал, а за неё — мол, парень то, диггер какой-то.

Борис с Женькой были на фестивале с теми самыми девочками, с которыми познакомились ещё 1 мая. Но Евгению с ними быть надоело, и он, когда те ушли за провизией, стал знакомиться со всеми подряд. Те бедные малышки, увидев это, к ним уже не вернулись. А Борис вечером им позвонил, и как мог урегулировал ситуацию (в свою пользу). Он, кстати, увидел мельком Елену с её сопровождавшим, и ему показалось, что она сделала жест, словно показывающий то, что она при делах, а он нет.

Через день Жека и Борис решили развлечься, подкалывая флегматика:

— Она плачет в подушку, ей плохо по ночам, она о тебе думает.

— А по умнее ничего не могли придумать?

— Ты её осознаёшь просто, она тебе нужна.

— Я не осознаю, а вы осознаёте...

— А она его из-за злости нашла, она хотела, чтобы ты её заметил. А ты... ты её предал. — И все трое опустились на пол от смеха.

***

История закончилась. Но её последствия всё равно ещё оставались. Хотя, это было немного смешно — из шести встреч за четыре месяца случилась такая мыльная опера. Тут многим две встречи за неделю не хватает...

Борис часто плохим словом вспоминал Лену, когда вдруг её имя упоминалось в разговоре. Он всё никак не мог поверить в то, что такие как она есть на свете. Впрочем, это у него было не оттого, что он сам по себе такой плохой, а скорее наследственное. На него всегда накатывала злость после завершения подобных историй. Он совсем не мог одно время видеть Анну со своего потока, она его чем-то злила, но чем, он и сам понять не мог. Боря, когда на него вдруг накатывало, обсуждал её и никак не мог остановиться:

— Какая у неё здоровая грудь. И ходит всё время красная такая, накрашенная и крутая. Хоть раз бы платье надела, а то всё в джинсах бегает, в курточке своей кожаной. Я теперь даже в сторону Аньки смотреть не могу. По идее, всё хорошо: она меня отшила, и я должен был успокоиться; вначале так оно и было, но теперь мне не по себе. Мы ведь учимся на одном потоке, она сейчас, небось, смотрит на меня и ухмыляется, а по вечерам вместе со своей подружкой они меня обсуждают. И теперь меня от этого берёт злость, хотя я понимаю, что всё это глупости, и из-за этого злиться ни в коем случае не стоит... Да к тому же как вспомню, как она мне отказала... Она тогда просто убежала. «У меня нет времени», — сказала, и быстренько так смылась. Тоже, блин, вспоминать тошно. Да я бы и не вспоминал, если бы она со мной вместе не училась.

«Будем жарить помидоры», — сказал как-то флегматик об этом (это он имел в виду то, что Боря называл Аньку красной, как помидор).

Но вскоре Борис нашёл себе, наконец, хорошую девушку и часто с ней встречался, прыгал от счастья, много ли человеку надо? Приходил он с такой встречи, и докладывал:

— Захожу я к ней в общагу, там в её комнате куча подружек, а самой Оксаны нет. Я распахиваю дверь, и спрашиваю: «Где Оксана?», они так посмотрели на дверь, что я оборачиваюсь, и вижу, что она около двери стоит, радостная такая. А как мы с ней целовались, ты просто себе даже представить не можешь. Она всё красилась, я ей говорю: «Да хватит уже краситься, ты и так красивая», а она всё губы красила, а я ей всю помаду съел. И знаешь, так хорошо с ней быть не то, что...

Флегматика иногда это просто доставало, так как у Бориса не было такой привычки держать свои радости в себе, но он старался ничего не говорить по этому поводу.

Сам же он одно время всё ещё любил Елену, и двадцать пятого числа отмечал день своей первой любви, записывая свои ощущения на микрофон. Пару месяцев он любил её, скорее не душой, а умом, потому как любая мысль о ней не доставляла ему боль, флегматик был просто уверен, что лучше её он пока не встречал (на это Борис ему говорил: «Да никакая она не лучшая, ты просто других девушек-то не видел». В чём-то он был прав, но флегматику было это до фонаря). На других он если и смотрел, то они в нём ничего не вызывали, «душа не лежит», говорил он.

Но вскоре время сделало своё дело, и он почти о ней не вспоминал, разве что она два раза ему приснилась (а до этого такое не случалось). Сессия пролетела очень быстро, тем более, что он ни одного экзамена так и не сдал, потому что всё ему поставили автоматом. А после настала пора отпусков и летней трудовой практики.

У него впереди ещё большое будущее, несмотря ни на какую третью мировую войну, в начало которой верит флегматик. И неизвестно ещё, кого он встретит, потому что очень часто люди не верят в то, что можно найти кого-нибудь, но, как написано в одной умной книжке, «если суждено, то этот человек найдёт тебя хоть на краю света, и никуда от этого не деться».

Треть нашей жизни уходит на сон. Потом идёт работа, еда, просмотр телепередач, учёба, отдых. Но слишком много энергии уходит на мысли о людях, о близких, о противоположном поле, о том, как всё хорошо или плохо в этом плане. Эти мысли выливаются в разговоры, действия, события. Иногда они просто поглощают разум, не давая думать больше ни о чём. И может показаться, что именно это и есть главное занятие в жизни — думать о людях и общаться с людьми. Наверное, так оно и есть.

P. S. Помнится, как-то Борис сказал флегматику: «Сегодня я стоял на остановке, и увидел в автобусе Елену. И мы стали друг другу улыбаться». Так вот, чаще улыбайтесь!