Р.Н. Подолько

Живем мы потихоньку!

Далеко на небе догорала последняя звезда, но Андрей этого не видел. Утро для него пробежало, как облезлая собака с вылинявшими боками. Вспомнился Степа Лиходеев, его мысли о том, что он согласен на расстрел, если не поднимется с постели. Андрей тоже не хотел подниматься. Попытавшись слезть с кровати (это удалось ему, со второй попытки), он как годовалый ребенок неуверенно заковылял в ванную. Сосредоточенно выдавив зубную пасту, затратив на это действие немало усилий, так как, руки, да и весь организм выплясывали что-то несуразное, он начал утренний туалет.

В этот день как и во многие другие, рвотный рефлекс давал о себе знать. Хотелось пить и жажда была первостатетейной наглости. Она выскальзывала через грустные глаза и скользила выше, в какие-то небесно голубые дали, где хрусталем и брызгами, сверкали фужеры, фонтаны и…

— Селедка!

«Господи! Ну почему селедка! Какая селедка?!« — казалось это Андрей подумал про себя. Но голос с кухни повторил: «Какая, какая — тихоокеанская, она пожирнее!» Закрыв глаза, и досчитав до десяти, подумав: «Ну, что ж.« — Андрей уныло побрел в обеденную.

Там его ждало, такое удивительное событие, которое он запомнил на все свою будущую жизнь. Первое, и наверное самое главное, что его поразило, это было обилие сельди самого различного приготовления.

На столе в хрустальных вазах и вазочках, в фарфоровых блюдцах и блюдечках. Возлежала преотличнейшая сельдь. Нарезанная не крупными кусками, но и не мелкими, а такими как надо.

Здесь была: сельдь холодного копчения, сельдь горячего копчения, сельдь слабого и сильного посола; присутствовали, небезызвестный салат «под шубой», молоки жаренные и вываленные в сухарях, здесь было обилие сельди ее триумфальное шествие. Все это было присыпано луком, зеленью, пощипывало уксусом, и необыкновенный запах тянулся и затягивался к потолку. Где гирляндами, с люстры, свешивались связки сушеной сельди, также тихоокеанского происхождения.

— Ну, и что же? Так и будешь стоять, как мороженая сельдь?!!! — произнес тот же голос.

— Боже это конец! — у Андрея со скрипом начали подгибаться ноги, но он не упал, кто-то услужливо пододвинул ему стул.

За столом (вы бы видели, кто сидел за столом!) восседало три персоны, которые чувствовали себя как дома. Все они были небольшого роста, наверное, поэтому на стулья, нагромоздили тома большой советской энциклопедии. Были они в чудных одеждах, расписанных яркими узорами. Темные бархатные рубашечки, темные кафтаны с широкими рукавами и начищенными пуговицами, плотные черные брючки (или не брючки) спускались на блестящие сапожки. Все были одинаковы на лицо бородатенькие, востроглазые, востроухие. Отличался, только один «бородатенький», в центре, он имел золотые застежки на сапожках, и золотой знак отличия под воротничком, явно в форме рыбьего хвоста.

— Опять сельдь, везде сельдь! — неслось в голове, как будто кто-то отбивал отчаянную чечетку.

— НУ, И! — грозно спросил, обладатель золотого хвоста. Подцепляя серебреной ложечкой икру и отправляя ее себе в пасть.

— Ну, и. — попытался с вызовом спросить Андрей, не удалось.

Любители сельди переглянулись, хмыкнули, покачали головами, и принялись дружно намазывать хлеб форшмаком (из той же сельди!).

— Ну что ж! Если ты, не желаешь узнавать, таких высокопочитаемых особ, как к-кха Мы! — продолжил золотой хвост, — я представлю себя и своих, к-кхе, собратьев! Ты простой человек-к-хе-чишка, слышал когда-нибудь о сельдяных королях о великих сельдяных гномах! Сельдь тебя побери!

— Все это конец! — вздохнул Андрей.

— Да, это конец! — сказал кто-то и сушенная сельдь подмигнула левым глазом.

Между делом, носитель золотого хвоста продолжал:

— Мы сельдяные гномы, во главе с нашим королем! — тут главный многозначительно оглядел аудиторию, — Чешуйхвостом 13-тым!

— Ура! Ура! Ура!

Крепка его чешуя! — прокричали двое других.

— Предлагаем тебе сделку!

— Как, к…кто, какую! вообще о чем вы?!

— Пропаганда великой сельди! величии сельдяных гномов! Вот твоя задача! Не есть, ничего кроме сельди, во время ваших обрядов и пиршеств! за это мы тебе даруем! Мы тебе даруем… даруем…емм…емм…емм!!!

Подскочив и упав с кровати, Андрей долго, с испугом, смотрел в потолок. Поднявшись, выключив будильник, затем, взяв его как оружие в правую руку, Андрей медленно пошел в кухню. Но к великому удивлению все было обычно, по старому, капала из крана вода, мурлыкал холодильник. Легкий запах уксуса витал под потолком.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Неизвестно, что запомнилось Андрею, больше всего из этого сна или ведения. Но на каждом пиршестве и обряде, он кушал только селедку и хитро посмеивался, поглядывая на окружающих востроглазыми глазками, прислушивался к разговорам востроухими ушками, и гордо поглаживал свою черную бородку. Которая, как говорили знакомые, смахивала на чей-то хвост.