В одном провинциальном городе, который существовал уже так давно, что никто не мог вспомнить, когда же он появился на белом свете, ничего не менялось на протяжении веков: все каменные дома обживались веками, и с годами почти не изменялись, так как за ними очень тщательно ухаживали. Нового жилья не строили, а естественный прирост населения был равен нулю, так что всё как бы замерло в этом месте. Не менялись даже люди, потому что место это было отдалённое, и никому до него не было дела. 

Здесь не было преступности, потому что на площади стояла гильотина, напоминавшая людям о том, что с ними произойдёт, если они преступят закон. По воскресеньям все ходили в церковь, молились, а после уходили домой. Здесь даже еда не менялась столетиями, и каждое утро, какая-нибудь домохозяйка готовила какой-нибудь пирог из мяса и овощей.

Не знаю почему, но население не вырождалось. Ведь в реальной жизни всегда нужна «свежая кровь», а здесь таковой не было. Может быть, на это место сей закон не распространялся. Все жители знали друг друга, и поэтому всегда было с кем поговорить.

Вот именно в такое место и попал О’Роджер. Почему его туда занесло, никто не знал, даже, пожалуй, он сам. Он побродил по улицам, пытаясь найти гостиницу или ночлежку, что ему не удалось. На чужака смотрели горожане, отчего О’Роджер немного смутился. В конце концов, он остановил одного из местных, и спросил: «А у вас в городе есть, где переночевать?» На что горожанин ему сказал: «У нас на Медной улице есть дом, в котором никто не живёт. Вот там и можно переночевать». На это О’Роджер ответил: «А чего это там никто не живёт?». Горожанин дёрнул плечом, и нехотя ответил: «Это давняя история. Говорят, на этот дом наложено проклятье. Все, кто там когда-либо оставался на ночь, умирали. И никто не знает отчего». О’Роджер ухмыльнулся: «Вот и будет ещё один повод умереть, а то мне слишком надоело жить», — сказал он, и направился в харчевню. Там он решил поесть, но его сперва спросили: «Сударь, а чем вы будете расплачиваться?» О’Роджер сказал: «Чем хотите. У меня есть золотые и серебряные монеты, бумажные деньги. Могу дать вам небольшое золотое кольцо. Есть жемчуг, несколько бриллиантов. Но если вы захотите у меня всё отнять, вам придётся иметь дело с этим», — с этими словами О’Роджер достал два пистолета. Это действие чуть ли не насмерть испугало всех посетителей харчевни. «Успокойтесь, сударь. Здесь у вас никто ничего не отнимет, просто мы хотели убедиться, что нас не обманут». «Так бы и сказали», — пробурчал О’Роджер, и залпом осушил бутылку со спиртным.

А тем временем, пока О’Роджер пил в харчевне спиртное, уже полгорода знало, что чужеземец будет ночевать в проклятом доме.

— Опять придётся тратиться на гроб, — говорил городничий.

— Сегодня ночью умрёт чужеземец. Давайте на него посмотрим, — кричали мальчишки.

— Какой храбрец, — вздыхали девушки.

А О’Роджеру до всего этого не было никакого дела. Он уже столько лет скитался по миру, столько раз ночевал, где попало, и ел что попало, столько раз попадал в неприятности, что какой-то проклятый дом ему совсем не казался чем-то опасным. Да и по правде сказать, он лишь один раз по-настоящему почувствовал себя в опасности, когда на складе в порту Пирси, его окружили головорезы, которые всегда точили на него зуб. Когда двенадцать человек, вооружённые ножами и пистолетами, хотели спустить с него шкуру. Он смотрел на эти уродливые, злобные лица, и мечтал лишь об одном: уложить как можно больше врагов. Спасли его спички. Или, точнее, не спички, а пороховая бочка, которая находилась у него за спиной. Он незаметно зажёг фитиль, а когда тот уже догорал, показал его головорезам. Те бросились врассыпную, сам О’Роджерс чудом спасся, укрывшись от взрыва за семисотпудовым сундуком. Впоследствии, все эти головорезы поплатились за попытку убить О’Роджера, но это уже совсем другая история.

Когда уже стемнело, О’Роджер направился в проклятый дом. Что можно сказать об этом здании? Построено оно, видимо, было одним из первых в этом городе. И, несмотря на это, оно смотрелось замечательно. И если бы О’Роджер не знал что дом проклят, ни за что бы так не подумал. Он открыл калитку, которая даже без скрипа отворилась, и вошёл во двор. Конечно, хозяин дому бы не помешал, но, видимо, жители всё же иногда наводили здесь порядок. Это, скорее всего, происходило летом, в самые яркие и солнечные дни. О’Роджер открыл дверь, сняв перед этим масляную лампу на столбе. Он зажёг лампу, и вошёл внутрь. Честно говоря, он не ожидал, что заброшенный дом может быть таким роскошным. «У нас всё давно бы стащили», — подумал он. Старинные стулья, столы и комоды находились здесь. Он искал глазами кровать, но не находил. Пришлось ему побродить по комнатам, подняться на второй этаж, где он и нашёл спальню. Кровать была пыльной, но большой и мягкой. На стене в спальне висел портрет молодой девушки. Она куда-то смотрела, и О’Роджеру не было до неё никакого дела, он только сказал: «Вот она-то меня сегодня и задушит». Он разделся, лёг на кровать, поставил лампу на тумбу и потушил её. Через минуту он уже спал.

Проснулся О’Роджер оттого, что на кровати кто-то сидел и смотрел на него. Это было уже после полуночи. О’Роджер присмотрелся, и усмехнулся про себя: на кровати сидела та самая девушка с картины.

— Привет, красотка! Что, не спится этой ночью?

— Доброй ночи, чужеземец. Похоже, моё появление тебя совсем не испугало. Все те, кто приходили сюда раньше, очень меня пугались…

— Ага, и почему-то утром их находили мёртвыми. Уж не твоя красота так их «удивила»?

Красавица улыбнулась бледной улыбкой. Вздохнула.

— Это давняя история… Думаю, тебе придётся её выслушать.

— Конечно, я не против, но ведь завтра мне рано вставать, опять идти навстречу солнцу… Надо отдохнуть…

— А ты уверен, что ты вообще отсюда выйдешь?

— Конечно! Тебя же я не боюсь. Или у тебя есть напарники? Ладно, шучу. Давай, рассказывай свою историю. Может быть, смогу помочь, если надо.

— Мне было восемнадцать лет. Тогда, четыреста лет назад я была одной из самых красивых девушек в этом городе, и немало молодых людей мечтали на мне жениться. Мой отец умер, когда мне было ещё шестнадцать, поэтому тогда моя судьба была в руках отчима. Но ему не было до меня никакого дела, он мне так и говорил: «Ты можешь выйти замуж за кого угодно, лишь бы не за бродягу». Но мне казалось, что в городе нет такого, кто был бы меня достоин… Гордость что ли, во мне тогда кипела, и теперь мне очень жаль, что я была тогда такой. Но, видимо, кто-то из богатых старых чиновников захотел сделать меня своей женой, потому что отчим мне приказал собирать приданое, и заказал свадебное платье. Мне пришлось сбежать из дома, меня приютил один из здешних рабочих, у которого я жила в каморке. Мне пришлось работать, как обычной крестьянке, но это всё же было лучше, чем быть пленницей какого-нибудь толстого чиновника. Меня пытались найти, но я совсем не выходила из своего укрытия, отчим уже совсем отчаялся меня найти; отдал все деньги чиновнику, которые тот дал ему за меня, и сказал, что никого не хочет видеть. В тот же день его нашли мёртвым. Ходили слухи, что отчим швырнул мешок с деньгами в лицо чиновнику, и сказал ему, что он больше не будет торговать приёмной дочерью.

Но этот чиновник так просто не смирился. Он стал искать меня по всему городу, и всё-таки нашёл. Он запер меня в комнате без окон и стал готовить свадьбу. Я проклинала тот час, когда родилась на свет.

В день свадьбы собрался весь город, чиновник решил устроить настоящий праздник, а для меня этот день был самым ужасным в моей жизни. Его седой престарелый папаша вёл меня к алтарю мимо толпы гостей. У одного из них я заметила на поясе кортик. Изо всей силы я рванулась к нему, выхватила кортик и закололась…

Теперь, согласно преданию, по которому душа невесты, умершей перед свадьбой, покончив жизнь самоубийством, не может найти покоя, и обречена на вечные муки, я и нахожусь в этом доме.

О’Роджер призадумался. Конечно, это предание было ему известно, но как помочь этой грешной душе? Ведь от того, поможет он ей или нет, в конечном итоге, зависит его собственная жизнь. Он пытался вспомнить, что ему однажды, в далёком детстве, рассказывали про это родные. Он никак не мог вспомнить, что надо делать.

И вдруг внезапно он понял, что надо делать.

— Слушай, я могу тебе помочь. Есть один способ, но, скорее всего, мне придётся погибнуть вместе с тобой. Мне надо взять твоё изображение, взять свою кровь, и…

Он встал, снял её портрет, посмотрел на него внимательно и достал нож.

— Придётся мне отправиться с тобой туда, где ты найдёшь успокоение. — С этими словами О’Роджер порезал руку и капнул кровью на портрет. Произнёс какое-то заклинание и в это мгновение душа проклятой и его душа исчезли из дома.

Две души летели сквозь тьму навстречу неизвестности. Сколько так продолжалось, неизвестно, но, в конце концов, они прилетели к большим воротам. Там их уже ждали.

Неизвестно кто спросил О’Роджера:

— Зачем ты пожертвовал собой, ради этой грешницы?

— Я бы всё равно умер. А так она хоть обретёт успокоение, и перестанет тревожить мир людей.

— А ты, душа самоубийцы, знаешь ли ты, что ждёт тебя впереди?

— Мне всё равно, я устала быть в изгнании среди людей.

— Что ж, вы сами сделали выбор.

В этот момент душа самоубийцы исчезла. А вот О’Роджера закрутило и понесло в неизвестном направлении.

Он очнулся, когда наступило утро. Ничего не понимая, он поднялся с кровати.

— Мне это, что, приснилось?

Однако, когда он заметил рядом портрет девушки, который был испачкан кровью, он понял, что всё это было по-настоящему. К тому же это подтверждал шрам на руке.

Выражение лица девушки на портрете изменилось. Теперь она смотрела не куда-то вдаль, а прямо на О’Роджера. Лицо уже не выражало какую-то боль, а стало вполне обычным, даже жизнерадостным.

«Значит», — подумал О’Роджер, — «Она всё же обрела покой». Хотя на самом деле он понимал, что её ждёт. Ему же видно решили оставить жизнь.

С улыбкой О’Роджер шёл по утреннему городу. Солнце вставало и светило прямо в глаза нашему герою. Жители города просыпались. Некоторые из них смотрели в окна и могли видеть, как чужеземец направляется навстречу солнцу.

«Он выжил!» — невольно проносилось у них в головах. А О’Роджер думал; думал о своей жизни. Думал о том, что уже пора где-нибудь осесть, жениться. Но ноги сами несли его в неведомую даль. Может быть, когда-нибудь…

Весь город обсуждал новость о том, что незнакомец провёл ночь в проклятом доме и остался в живых. Но что самое поразительное — дом преобразился — он стал светлее, внезапно в саду, что был близ него, буйным цветом зацвели цветы. Стало ясно, что в доме уже не существует никакого проклятья.

Вот такие истории время от времени случаются в маленьких провинциальных городках, коих осталось уже не так уж много, в которых живут другие люди, где нет того, что есть в других местах, но всегда есть какая-нибудь загадка. А самая большая загадка в них — это и есть сами люди.

«Ты водила меня на поводке, как собаку. Ты не считала меня за человека, этим ты во мне убила последнего. И после всего, что ты мне сделала, ты смеешь просить прощения? Что, ты, поди, уже не помнишь, как ты вела себя со мной, давала поблажки, словно бросала кость. Не думаю, что ты на себе когда-либо такое испытывала.

Теперь твои дни сочтены. А что ты думала? За всё нужно платить, так надо. Помнишь, как ты за меня отвечала по телефону? Как разговаривала со своими подругами обо мне, словно о своей собаке? Что, стыдно? Поздно стыдится, надо было это делать раньше.

Ничто не cможет мне помешать».

***

Сегодня, в сквере Гайд-парка, как сообщала полицейская сводка, был найден труп молодой женщины, застреленной из охотничьего ружья. Её приволокли в парк и убили. Пока никаких выводов полиция ещё не сделала, но, вполне возможно, убийцу вскоре найдут.

Констебль со звучной фамилией Боббинс, допрашивал знакомых убитой. Сперва он заглянул к родственникам, но тех в Лондоне почти и не было, кроме престарелого отца, жившего где-то на окраине, да тётки, что проживала на улице Блумсберри. От них не было никакого толку, потому что они имели алиби, да и убивать потерпевшую не было никакого смысла, не говоря уже о мотиве.

Потом констебль направился к одной из ближайших подруг убитой, некой Мери Смит.

— В последнее время у убитой были какие-либо конфликты? Может быть, у неё были враги?

— Нет, о чём вы говорите, она была милой, доброй женщиной по отношению ко всем, кроме, пожалуй, одного человека.

— Кто это был?

— Не могу вам сказать, я его никогда не видела, со мной Клэр разговаривала о нём только по телефону. Причём в её голосе слышались порой жестокие нотки, по отношению к неизвестному молодому человеку.

— Она называла его имя?

— Нет, не помню такого случая.

 — Этот таинственный человек обижал её? Причинял ей насилие?

 — Скорее, наоборот. Она всегда ругала его, это было слышно. Хоть она и говорила, что у неё есть молодой человек, но порой возникало ощущение, что это не любимый человек, а собака — так она с ним обращалась.

Честно говоря, такая ситуация озадачила констебля. Потому что остальные подруги говорили точно то же самое. Получается, у убитой был молодой человек, которого никто не видел, но доподлинно известно, что последняя обращалась с ним «как с собакой». Оставалось только найти этого человека, но вот с этим возникла проблема. Похоже, этот тип позаботился, чтобы в квартире убитой не осталось никаких отпечатков. Констебль безуспешно пытался расспросить соседей, но те, кроме постоянных ссор ничего не слышали, и, что было странным, молодого человека не видели.

Странно было и то, что этот человек позволял с собой так обходиться.

***

Всё, она мертва, не думаю, что меня найдут. Но как мне жить дальше? Я уже не тот, что прежде…

«Я иду по парку. Уже вечер. Никого из людей здесь уже нет. Однако, я слышу звук шагов. Сворачиваю и прячусь за деревом. Наблюдаю: идёт молодая девушка. Ещё раз оглядываюсь… Когда она подошла поближе, я внезапно на неё набросился, схватил её за горло и… Конечно, я понимал, что-то что я делаю, делаю не по своей воле, но по-другому я не мог».

*** 

Утром её нашли с перегрызенной шеей те, кто мимо парка шёл на работу. Прибывшие копы забрали тело, а экспертам предстояло выяснить время смерти.

— У неё съедена плоть на шее, на лице есть несколько крупных укусов. Такое ощущение, что над ней поработала собака, но укусы человеческие. — Сообщал констеблю Боббинсу эксперт.

— Это явно сделал психически больной человек. Он себя возомнил собакой, но откуда столько агрессии? Наверное, это тот же человек, что убил Клэр Джексон. Что насчёт отпечатков?

— Пока ничего не нашли. Этот преступник, похоже, их просто съел.

— Даже так?

— Именно.

Единственное, что удалось установить, это размер обуви убийцы. Средства массовой информации объявили, что в Лондоне объявился новый маньяк; напечатали серию статей о маньяках, вспомнили о Джеке Потрошителе. Но расследование пока стояло на месте. Оставалось ждать новых шагов убийцы.

А наш герой, тем временем, решил покинуть Лондон. Что-то ему ударило в голову, и он отправился в Уэльс. Он полагал, что может быть так ему удастся избавиться от охватившего его сумасшествия. Он ехал на поезде, спокойно спал и никто не докучал ему разговорами. Но когда он уже подъезжал к своей остановке, в поезд вошёл человек с собакой. В вагоне никого не было, кроме этих двух человек и собаки. И в голову убийцы пришли мрачные мысли…

«Не могу понять, что со мной… Мне хочется съесть их обоих. Мне трудно сдерживаться, но я стараюсь изо всех сил. Как много собак в Англии! И я одна из них. Я бы мог загрызть их, но мне нельзя обнаружить себя. Держись!» — говорил себе молодой человек.

Когда пришёл поезд, молодой человек, пошатываясь, вышел из него, и отправился в ближайший отель. Там он снял номер и решил заснуть. Ночью ему снились собаки, кости и Клэр.

«Ну и что мне теперь делать? Начать жить заново? Устроиться на работу?» — в его голове крутились вопросы, однако ответов на них не находилось.

Но время шло, и он решил забыть всё, что с ним случилось. Устроился работать водителем. Так бы он и жил, если бы не одно обстоятельство: он всё-таки стал психически нездоровым, а от этого так просто не избавиться. Иногда болезнь отпускает, но весной у всех таких людей наступает обострение. Вот и нынешней весной ему стало плохо: он плохо спал, его тошнило при виде собак. Но настоящий срыв произошёл у него после того, как он увидел девушку, которая была похожа на Клэр. Он потратил несколько дней, пока не узнал, где она живёт, и как-то вечером…

«I Go Crazy, I Go Crazy» — думал он, но не мог остановиться.

Стоит ли говорить, что эту девушку больше никто не видел? Она исчезла. Совсем. И ничего не указывало на то, что у этого исчезновения был тот же автор, что и двух прошлых убийств, совершённых нашим героем. Но всё оказалось до нельзя просто: он съел свою жертву. Как он её протащил в отель, как хранил — это до сих пор не ясно, но факт остаётся фактом. Вот почему от неё не осталось ни следа. Ел он её долго. Почти всю весну, а когда настало лето и мясо кончилось, ему опять стало легче. Он спокойно работал и уже не страдал по ночам кошмарами. Всё стало хорошо. До следующей весны.

На этом и закончим наш рассказ. Смысл его в том, что не следует плохо обращаться с людьми, ведь в конечном итоге, все преступления в мире происходят от плохого обращения людей друг с другом. Вы спросите: «А поймали ли этого человека? Понёс ли он наказание?» А так ли это интересно на самом деле? Главное ведь не это. Главное не то, сколько преступлений он совершит или уже совершил. Главное то, почему он их совершает, из-за чего.

Злыми люди не рождаются, их делают злыми другие люди. Вот и всё.