Закрыть[x]

Книжная полка

Книжная полка

Книжная полка

Книжная полка

«ФИНСКИЙ КАПКАН»

В 8 часов утра 30 ноября 1939 г. войска Ленинградского военного округа во взаимодействии с Балтийским и Северным флотами перешли государственную границу Финляндии. Началась советско-финская война, ход и исход которой существенно повлияли на решения, принятые затем Гитлером и его окружением в отношении Советского Союза.

Формально Германия с началом войны продемонстрировала готовность соблюдать советско-германский договор о ненападении и заявила о своем нейтралитете. «Ясно, — записал 2 января 1940 г. статс-секретарь германского МИД Эрнст фон Вейцзекер, — что в ситуации, как она развивалась за последние полгода, мы не могли занять другую позицию»1. 2 декабря 1939 г., а затем повторно 6 декабря германские представительства за границей получили указание «в разговорах о финско-русском конфликте избегать любых антирусских нюансов» и подчеркивать ответственность Англии за развязывание войны2. При этом добавлялось, что «наши симпатии, естественно, на стороне Финляндии, с которой нас связывают многие дружественные связи. Но германская внешняя политика определяется не эмоциями»3. В этом же духе все ведущие газеты Германии опубликовали в воскресных номерах 9 декабря статью «Германия и финский вопрос», текст которой был продиктован лично Гитлером4. Официально было объявлено, что запрещаются экспорт немецкого оружия в Финляндию и транзит через Германию военных поставок для финнов из других стран. Однако, в то время как ведомство Риббентропа широко афишировало нейтральный статус Германии в советско-финской войне, под руководством Геринга, куратора германской военной экономики, втайне от общественности осуществлялись мероприятия по снабжению Финляндии оружием и боеприпасами.

В ряде бесед, которые Геринг провел со шведским промышленником Биргером Далерусом 5—12 декабря 1939 г., была высказана точка зрения нацистского руководства: Германия готова, «насколько это возможно», снабжать Швецию оружием, которое затем будет перепродаваться Финляндии. Далерус был уверен, что «Геринг не мог бы сделать это без согласия Гитлера»5. Геринг особо подчеркивал, что «операция» должна носить сугубо секретный характер и ни в коем случае не должна стать достоянием общественности. Однако (не с подачи ли советского посольства в Стокгольме?) сообщение о ней проникло на страницы шведских газет. 21 декабря Геринг был вынужден сообщить Далерусу и шведскому военному атташе в Берлине полковнику Юлин-Донфельту, что вследствие советского протеста замысел готовившейся сделки рухнул. Теперь Швеции предлагалось снабжать Финляндию оружием из собственных запасов, а взамен получать германское оружие. Шведы представили «лист пожеланий» на сумму 500 млн. крон, в том числе предусматривалась поставка 100 истребителей «мессершмитт», артиллерийских орудий и танков. Соответствующее количество шведской боевой техники направлялось в Финляндию.

16 января 1940 г. германским руководством в секретном порядке было принято принципиальное решение, разрешающее транзит через немецкую территорию финских военных закупок в Италии, Венгрии и Швейцарии6.

Считая нецелесообразным открыто оказывать военную помощь Финляндии, Берлин широко использовал для этой цели своего союзника — фашистскую Италию. Буквально с первого дня войны транзитом через Германию в Финляндию стали направляться итальянские самолеты, зенитные орудия, боеприпасы. В декабре 1939 г. министр иностранных дел Италии Г. Чиано записал в своем дневнике: «Принял финского посланника, он благодарил за моральную поддержку его стране. Просил помощи оружием и, по возможности, специалистами. Мы не возражаем. Несколько самолетов уже отправлено. Но для этого, конечно, требуется согласие Германии… Посланник ответил, что он не видит трудностей в этом деле, и сообщил, что и сама Германия уже отправила финнам оружие, в частности трофейное из Польши»7. Двуличие немецкой дипломатии стало предметом решительного демарша советской стороны. 9 декабря 1939 г. Шуленбург докладывал Риббентропу: «Сегодня во второй половине дня Молотов пригласил меня к себе и высказал озабоченность в связи с тем, что Италия поставила на днях Финляндии 50 истребителей, а Германия разрешила транспортировать их через свою территорию. Молотов заявил, что поведение Италии является вызывающим и возмутительным и что Советское правительство уже сделало Италии соответствующие представления по этому поводу. Что касается содействия Германии в этом вопросе, то оно является для Советского правительства абсолютно непонятным»8.

Именно такая позиция — формальный нейтралитет Германии в советско-финской войне при тайной поддержке Финляндии — в сложившейся конкретной обстановке в наибольшей степени отвечала агрессивным планам гитлеровского руководства. Гитлер обосновывал свою позицию в советско-финской войне необходимостью «все силы сконцентрировать на Западе». Разгром Польши рассматривался в Берлине лишь как прелюдия к широкому наступлению на западе. 27 сентября на совещании в имперской канцелярии с верхушкой нацистского генералитета Гитлер приказал форсированно развернуть практическую подготовку операции. А уже 8 октября он подписывает подготовленную верховным командованием вермахта «директиву № 6 на ведение войны». Необходимо, говорилось в ней, «без промедления приступить к активным наступательным действиям» через территорию Бельгии, Голландии и Люксембурга9. Цель кампании на Западе была сформулирована с предельной четкостью — «окончательный военный разгром западных держав»10. Гитлеровцы рассчитывали, что быстрый военный разгром Франции заставит английское правительство, во главе которого по-прежнему стоял убежденный «мюнхенец» Н. Чемберлен, принять немецкие требования. Лишь после этого, обеспечив свой тыл на Западе и ликвидировав опасную для них проблему войны на два фронта, политические и военные руководители фашистской Германии планировали сокрушить Советский Союз. «Мы имеем договор с Россией, — заявил Гитлер на совещании с генералитетом 23 ноября 1939 г., — но договоры соблюдаются, лишь когда они целесообразны… Мы сможем выступить против России лишь тогда, когда будем свободны на Западе»11. При этом Гитлер подчеркнул, что благоприятная обстановка для нападения на Советский Союз вследствие ослабления его вооруженных сил сохранится ещё год-два.

Дата начала немецкого наступления на Западе устанавливалась и переносилась Гитлером неоднократно. В первый раз это было 12 ноября, затем- 17 января 1940 г. Оба раза оно откладывалось уже после того, как войска начинали выдвигаться на исходные рубежи. Сначала наступлению помешала неготовность танковых частей вермахта, затем — неблагоприятные зимние погодные условия. В конце концов окончательным сроком было определено начало мая 1940 г.

Обострять отношения с Советским Союзом из-за Финляндии в момент, когда фашистский вермахт изготовился к прыжку на Запад, было, как считали в Берлине, явно нецелесообразно. Это и лежало в основе формально нейтральной позиции, занятой Германией. Гитлеровская дипломатия исходила при этом из того, что интересам Германии более всего соответствовал бы затяжной характер советско-финской воины. Это позволило бы Германии в момент «марша на Запад испытывать меньшее давление со стороны Восточного фронта. В сложившейся обстановке, разъяснял Гитлер генералам, на Востоке можно оставить лишь несколько дивизий.

Расчет гитлеровцев состоял и в том, что затяжной советско-финский конфликт ухудшит и обострит отношения Советского Союза с западными странами. Немалые надежды в Берлине возлагали на то, что антисоветская политика Англии и Франции в конечном счете спровоцирует резкую реакцию со стороны Советского Союза, вплоть до военного отпора этой политике, что втянуло бы Советский Союз в вооруженный конфликт с империалистическими противниками Германии Ничто не могло быть более желанным для Германии, — писал финский политический деятель, современник тех событии Ю. Ниукканен, — как выступление Англии против Советского Союза». Таким образом, начиная войну с Финляндией, которая явилась плодом «личной дипломатии» Сталина, советское руководство в угоду своим имперским амбициям и неверно понятым интересам безопасности Советского Союза совершило грубые ошибки при оценке как боевых возможностей финской армии и внутриполитической обстановки в Финляндии, характеризовавшейся патриотическим подъемом, так и международной обстановки в целом. Ошибочным был расчет Кремля, что Германия скрупулезно выполнит пункт секретного протокола от 23 августа 1939 г., по которому Финляндия входила в сферу государственных интересов СССР Ошибочным был и расчет, что Англия и Франция, находясь в состоянии войны с Германией, не отреагируют на советские действия в Финляндии. В результате всех этих просчетов сталинское руководство, начав эту бесславную «зимнюю войну», угодило в «финский капкан».

Но вернемся к действиям гитлеровской дипломатии. Прежде всего она сыграла немалую роль в непримиримой позиции, которую заняла финская сторона на предшествовавших войне переговорах с Советским Союзом в Москве. Посещение Финляндии в июне 1939 г. начальником штаба сухопутных сил Германии генералом Ф. Гальдером вылилось в демонстрацию братства по оружию финской армии и немецко-фашистского вермахта. Гальдер совершил инспекционную поездку на Карельский перешеек и в Лапландию — районы основных направлений будущих военных действий против СССР с территории Финляндии. Тесное взаимодействие военных разведок обеих стран было согласовано летом 1939 г. во время посещения Хельсинки руководителем нацистского абвера адмиралом В. Канарисом. В сентябре была достигнута договоренность о предоставлении финнами для немецких подводных лодок баз снабжения на островах неподалеку от Хельсинки12. В конце октября, когда советско-финские переговоры достигли критической стадии, Финляндию посетил родственник Геринга граф Армфельд. Он передал финским руководителям — министру иностранных дел Э. Эркко и фельдмаршалу К. Г. Маннергейму — рекомендацию Берлина «держаться жестко» и обещание «вернуться к данному вопросу, если положение Финляндии осложнится». Это имело свои результаты. По словам начальника политического отдела МИД Финляндии А. Пакаслахти, «Эркко был склонен в течение всех наших переговоров в Москве возлагать какие-то надежды на поддержку Германии»13. Тогда же Германия под предлогом осуществления контроля за торговыми судами Эстонии, Латвии и Финляндии стала концентрировать военные корабли у входа в Рижский и Финский заливы. Шуленбургу было заявлено в НКИД, что эти действия представляются советской стороне демонстративным актом, направленным явно против СССР и в пользу Финляндии.

Ссылаясь на свой нейтралитет, Берлин в начале января 1940 г. не поддержал просьбу финнов о посредничестве между Финляндией и Советским Союзом, что могло бы приблизить сроки окончания войны. А несколько дней спустя, 11 января, германский посланник в Хельсинки фон Бюлов настойчиво советовал финнам по-прежнему занимать жесткую позицию в отношении СССР14. Советский полпред в Англии И. М. Майский с тревогой докладывал 17 января 1940 г. в Москву: «Германский мининдел ведет сейчас такую линию: стравливать СССР с Англией и Францией, используя для этого финские события, в надежде довести дело до окончательного разрыва между Москвой и западными державами, затягивать финскую войну…» 4 марта в беседе со шведским исследователем Свеном Гедином, известным своими симпатиями к нацистам, Гитлер выразил уверенность, что советско-финская война затянется по крайней мере до мая—июня 1940 г.15

Вопреки ожиданиям советского руководства война в Финляндии действительно затягивалась. В Берлине с удовлетворением наблюдали, как политика западных держав приобретала все более враждебный Советскому Союзу характер. Под видом оказания помощи Финляндии в Лондоне и Париже принялись за спешную подготовку военного нападения на СССР как с севера, так и с юга, с тем чтобы превратить советско-финскую войну в отправной пункт объединенного военного похода стран Запада против СССР. Предполагалось, что на определенном этапе в антисоветском походе примет участие и фашистская Германия, организовав вторжение в центральные районы Советского Союза.

«Финский капкан», казалось, начинал срабатывать. 19 декабря 1939 г. верховный военный совет союзников принял решение о подготовке военного нападения на СССР, а 5 февраля постановил отправить англо-французские войска в Финляндию. Предполагалось, что 150-тысячный англо-французский экспедиционный корпус, высадившись в Нарвике и Петсамо, должен был двинуться на Ленинград и Мурманск. На 12 марта была намечена отправка судов, а на 20 марта — высадка войск. Одновременно шла подготовка к удару против СССР с юга:, планировались бомбардировка англо-французской авиацией советских нефтяных промыслов Баку, Майкопа и Грозного, вторжение в Черное море английской морской армады, а в Закавказье — сухопутных англо-французских сил под командованием генерала Вейгана.

Гитлеровское руководство рассматривало англо-французские приготовления к агрессии против СССР как важный фактор, отвлекающий внимание Лондона и Парижа от подготовки отпора предстоящему удару вермахта на Западе. Поэтому гитлеровская «пятая колонна» во Франции и Англии поддерживала надежды Лондона и Парижа на предстоящий совместный поход против СССР и дележ советской территории. «Мир был бы заключен за счет России, — писал французский дипломат Т. Барду, — против которой сразу же после заключения перемирия выступил бы вермахт. Англия получила бы Туркестан. Границы Ирана и Турции оказались бы отодвинутыми до Каспийского моря. Италия имела бы долю участия в нефти, а Германия аннексировала бы Украину»16.

Советскому руководству было известно, что наряду с подготовкой антисоветской интервенции Лондон и Париж усилили маневры, направленные на прекращение войны и достижение «нового Мюнхена» с фашистской Германией. В декабре 1939 г. министр иностранных дел Англии А. Галифакс через датского промышленника Плесс-Шмидта довел до сведения Берлина англо-французские условия договоренности с Германией: сохранение гитлеровского господства в Австрии, Чехословакии и западной части Польши, возвращение Германии потерянных в первую мировую войну колоний, создание антисоветского блока в составе Англии, Франции, Германии, Италии и Испании. Примирить воюющие западноевропейские страны на антисоветской основе стремился и заместитель государственного секретаря США Самнер Уэллес, посетивший в феврале — марте 1940 г. Рим, Берлин, Лондон и Париж.

Из донесений, поступавших в Кремль от групп разведчиков, связанных с германским МИД, в Москве было известно, что и в гитлеровском руководстве, и среди германских промышленников были лица, допускавшие сговор с западными странами на антисоветской основе. Примечательна запись в мемуарах немецкого посланника в Хельсинки В. фон Блюхера: «Если бы немецкой внешней политикой руководил Макиавелли, то он твердо бы придерживался точки зрения, что расширение финско-русского конфликта отвечает реальным политическим интересам Германии, что из этого конфликта вытекает возможность втянуть все западные страны в столкновение с Россией. Это направило бы все мировое развитие по другим рельсам»17.

Советская дипломатия вследствие просчета Сталина попала в сложнейшее положение. Узел затягивался. Война с Финляндией продолжалась, и это вело к морально-политической изоляции Советского Союза на международной арене. Оставались считанные дни до развертывания вооруженными силами Англии и Франции военных действий против Советского Союза на его северных и южных рубежах. Гитлеровская дипломатия, несмотря на явное угодничество Сталина перед Берлином, а, может быть, также и благодаря ему, стала проявлять пренебрежительный тон в отношениях с Москвой*. В Берлине считали, что «сотрудничество с Германией приобрело для Советов решающее значение» и «с Кремлем можно говорить совсем другим языком»18.

Разрубить этот узел могло только немедленное заключение мира с Финляндией. Военные успехи Красной Армии в конце февраля — начале марта создали для этого благоприятную почву. 12 марта 1940 г. в 22 часа мирный договор был подписан. На следующий день военные действия между Советским Союзом и Финляндией прекратились.

Вопреки широковещательным заявлениям советского руководства, которые затем были подхвачены официальной историографией**, укрепления безопасности Советского Союза на его северо-западных рубежах в итоге войны не произошло. Хотя граница была отодвинута от Ленинграда и Мурманской железной дороги на несколько десятков километров, это не помешало тому, что в ходе Великой Отечественной войны Ленинград попал в кольцо блокады, а Мурманская железная дорога была перерезана. Но главное заключалось в другом: не было достигнуто существенного укрепления безопасности Советского Союза на северо-западе. В результате «зимней войны» Финляндия не стала дружественной Советскому Союзу страной, которая в случае фашистской агрессии против СССР по крайней мере заняла бы нейтральную позицию. В руководстве Финляндии окончательно возобладали реваншистские элементы, которые делали ставку на поддержку гитлеровской Германии в осуществлении своих антисоветских планов. Министром иностранных дел стал Р. Виттинг. Он заявил германскому посланнику В. фон Блюхеру, что правительство Финляндии будет ориентироваться «исключительно на Берлин». Это стало базой для быстрого сближения Финляндии с рейхом и включения её политики в фарватер подготовки гитлеровской агрессии против Советского Союза. Заключение 12 марта 1940 г. мирного договора с Советским Союзом рассматривалось и в Берлине, и в Хельсинки лишь как вынужденная пауза в противоборстве с Советским Союзом.

В начале марта 1940 г. Геринг передал через Свена Гедина финскому руководству, что «советско-германский договор — это временное соглашение, которое отпадет само собой после падения Англии. После победы Германии Финляндия получит все обратно и даже более того». В.Гриндхер, руководитель департамента «Север» в ведомстве Риббентропа, 6 марта заявил финскому посланнику в Берлине, что сейчас Финляндии в результате катастрофического положения на фронте «необходимо заключить мир, чтобы позже выиграть войну с помощью Германии». В Хельсинки немецкий военный атташе даже определил срок, когда Германия нападет на СССР, — через два-три года19.

28 марта в качестве особо уполномоченного германского правительства в Хельсинки прибыл К. Шнурре для согласования «чрезвычайной программы», разработанной германским МИД совместно с министерством экономики20. Она предусматривала полную ориентацию финской экономики на Германию, прежде всего резкое увеличение поставок в Германию стратегического сырья — никеля, молибдена, меди, леса. 5 мая финское правительство приняло эту программу21. Таким образом, экономика Финляндии была поставлена на службу военной машине гитлеровского рейха. Это прямо задевало экономические интересы Советского Союза, нарушало торговые соглашения, имевшиеся между СССР и Финляндией. Так, 23 июля 1940 г. концерн «ИГ Фарбениндустри» гарантировал себе поставки 60% финского никеля22. Позднее Гитлер отмечал, что «весной 1940 г. финны напрашивались на протекторат Германии».

Таким образом, хотя Советский Союз заключением мира с Финляндией в самый последний момент избежал военного столкновения с Англией и Францией, его военно-стратегическое положение тем не менее осложнилось. Германия показала, что она отнюдь не намерена строго соблюдать условия секретного протокола, заключенного 23 августа 1939 г. Теперь сфера государственных интересов Германии фактически была распространена и на Финляндию.

Становилось все более очевидным, что в случае гитлеровской агрессии у Советского Союза будет не только фронт от Черного моря до Балтийского, но и 1000-километровый фронт на северо-западе — от Балтики до Ледовитого океана. Появление в Финляндии немецких войск теперь стало только вопросом времени.

Такая крайне опасная для Советского Союза ситуация возникла не в последнюю очередь из-за грубых ошибок и просчетов, допущенных Сталиным в отношениях с Финляндией и в оценке международной ситуации в целом.

Другим негативным последствием советско-финской войны стало падение престижа Советского Союза как мощной военной державы. «Финская кампания, — констатирует немецкий исследователь Г. Юбершер, — показала германскому генералитету серьезные недостатки Красной Армии в проведении военных операций и организации руководства войсками»23. Уроки «зимней войны» анализировались не только в Москве, но, пожалуй, ещё более тщательно в Берлине. На совещаниях, проходивших весной 1940 г. в имперской канцелярии и Бергхофе, Гитлер разъяснял генералам, что неудачи Красной Армии на' фронте являются следствием её ослабления «в результате внутренних процессов» в Советском Союзе (сталинских репрессий). Конечно, Сталин сделает из неудач необходимые выводы и примет меры для укрепления «русского вермахта», но для этого ему потребуется время, а его то, подчеркивал Гитлер, как раз у Сталина и не будет. Если первоначально война против СССР намечалась ориентировочно, как свидетельствуют нацистские документы, на весну 1942 г., то сейчас её сроки вследствие выявившейся военной неподготовленности Советского Союза были приближены. Весной 1940 г. руководство фашистской Германии приняло решение принципиальной важности: сроки подготовки к нападению на СССР после победы на Западе будут максимально сжаты. Если удастся поставить Англию и Францию на колени в кампании 1940 г., то уже следующий удар будет нанесен по Советскому Союзу.

После совещания в имперской канцелярии 27 марта 1940 г. генерал Варлимонт, заместитель Йодля, непосредственно занимавшийся высшим стратегическим планированием, записал указание Гитлера: «Русский вопрос должен быть включен в программу руководства вермахта самое позднее весной 1941 г.»

Таков был второй результат финской авантюры Сталина.

Можно согласиться с оценкой этой войны, данной американским исследователем Чарльзом Лундином. Перефразируя слова Талейрана, он пишет: «Даже с точки зрения самой прагматичной политики теперь очевидно, что все советские мероприятия были хуже, чем преступление, они были колоссальной ошибкой»24.

Решение Гитлера о корректировке «расписания» актов агрессии не осталось тайной для Кремля. Здесь весной 1940 г. тоже проходили многочасовые совещания. Выводы из оценки сложившейся ситуации, к которым пришло советское руководство, сыграли немалую роль в характере дальнейших отношений между Москвой и Берлином.

Образчиком угодничества Сталина перед Гитлером являлись его ответы на вопросы «Правды», опубликованные 30 ноября 1939 г. Там, в частности, говорилось: «…а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну… Таковы факты».

См., например: Внешняя политика правительства//Правда. — 1940. — 30 марта; История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. — Т. 1. — М., I960; История второй мировой войны 1939–1945. — Т. 3. — М., 1974.




Top.Mail.Ru